— Мирочка, просто мальчик еще маленький, вот и ведет себя так. Подрастет и изменится, — мама примирительно улыбнулась.
— Ну да, семь лет — это маленький! Знаешь, я почти уверена, что этот мальчик вырастет, и из маленького пакостника превратится в большого вредителя, — я возмущенно закатила глаза. И сразу вспомнила другого мальчика, всего на год старше.
Даниил Славинов ни капризным, ни равнодушным, ни пакостным не был ни разу. Он был одиноким, немного потерянным и мало знавшим о реальной человеческой жизни мальчишкой. Еще был добрым и по-своему честным.
Данька, хотя и оставался хитрюгой себе на уме, всегда свято исполнял наши с ним договоренности. Если, конечно, нам удавалось договориться. Потому-что, свои интересы он продавливал очень качественно, ну а я тоже стояла на своем.
Но главное, младший Славинов видел границы дозволенного и помнил, что ему "не все можно". В отличии от своего отца, который, похоже, о таких вещах даже не задумывается…
И уж точно, демоном-разрушителем восьмилетний Славинов-младший не был. И еще, он был странно дорог мне…
— Мирочка, а ты почему вчера задержалась после работы? — мама решила перейти с темы "ангелочка" на безопасную. — Я так и не расспросила тебя. Вы с Димой куда-то ходили отдохнуть?
— Нет, мамуль, — я тоже постаралась отвлечься от страданий по погибшим книжным раритетам, — С отцом своего клиента встретилась поговорить.
Да, встретилась и поговорила. Наконец, задала ему интересующие меня вопросы, и даже получила обещанные ответы. А еще получила просто сногсшибательное предложение, от которого до сих пор пузырюсь возмущением…
— А-а, это тот мальчик, у которого папа особенный, и тебя специально попросили с его сыном поработать? — мама понятливо закивала. — Только я не помню, как мальчика зовут…
— Мамуль, ты не знаешь, как его зовут. Я тебе не говорила, — я сделала многозначительные глаза. Усмехнувшись, добавила: — А папа у него да, очень особенный.
Мама вздохнула и немного обиженно посетовала:
— Помню я, помню, что ты про своих клиентов никому ничего не рассказываешь. Но маме-то можно… Я же никому ни слова…
— Ма-му-ля! Ты же знаешь, что нет. Даже то, что новый клиент — маленький мальчик, мне не стоило тебе говорить. Просто я тогда расстроилась ужасно, вот и пожаловалась на жизнь. Но, больше не спрашивай, пожалуйста, — я добавила твердости в голос.
Мама еще печально повздыхала, и поднялась:
— Ладно, Мирчонок, пойду я спать — устала ужасно. Гости — это хорошо, но сильно утомляешься.
— Мам, когда у тебя следующее обследование? — спросила я, пока она не вышла за дверь.
Мама замерла, держась за ручку двери. Сильно похудевшие острые плечи приподнялись и застыли, забыв опуститься.
— Во вторник, — не глядя на меня, произнесла чересчур равнодушно, словно говорила о совершенном пустяке.
— Мам, я поеду с тобой в клинику.
Все так же не поворачиваясь, она отрицательно покрутила головой:
— Нет, доченька, не надо. Я сама справлюсь. У тебя работа, а там в клинике… ничего страшного нет. Я сама.
— Мамуль, я наду деньги на операцию. Обещаю тебе! — я вцепилась в край одеяла и потянула на себя, словно оно могло укрыть меня от беды, случившейся с моей мамой.
— Мирочка, я уверена, что моя очередь на донорский орган подойдет очень скоро. Сергей Анатольевич говорил об этом в нашу последнюю встречу.
— Хорошо, мамуль. Но я все равно к нему заеду и поговорю.
— Конечно, родная, если хочешь, то поговори. Спокойной ночи.
Мама выскользнула за дверь, так и не повернувшись ко мне лицом.
А я вытянулась на кровати и все-таки накрылась одеялом с головой. Точно, как в детстве, когда этот волшебный способ помогал спрятаться от ужастиков, регулярно приключавшихся в моей жизни.
Жаль только, чем старше я становилась, тем хуже срабатывал этот прием.
Вот и сейчас, лежа в душной одеяльной темноте, я ни на грамм не верила, что этот кошмар с мамой, начавшийся два года назад, вдруг развеется так же легко, как когда-то мои детские страхи.
Почувствовав, что задыхаюсь, скинула одеяло и вытянулась на кровати, напряженно глядя в потолок со старой побелкой.
Неожиданно в тяжелые мысли, жерновами ворочавшиеся в моей голове, вклинился звонок телефона. В недоумении, кто это может быть, я схватила трубку.
— Мирослава, — прозвучал из нее холодный голос Яниса Славинова. — Прости, что поздно. Мне нужна твоя помощь…