Чубайс создал частный фонд, Центр защиты частной собственности, и сказал магнатам, что для выполнения работы ему нужно пять миллионов долларов. “Вы дадите мне пять миллионов долларов, не мне лично, а структуре, которую я создам, чтобы привлечь лучших людей”, — сказал Чубайс магнатам. Через пять дней деньги были получены. Как рассказывал Чубайс, деньги были предоставлены в виде беспроцентной ссуды. Он основал фонд и вложил деньги в сверхвыгодные облигации, известные как ГКО, которые в то время приносили еще более высокий годовой доход из-за неуверенности в будущем Ельцина. Доходность ГКО в мае-июне 1996 года превысила то процентов. Чубайс рассказывал, что он платил жалованье сотрудникам из прибыли от ГКО. Его собственное жалованье составляло 50 тысяч долларов в месяц. По словам Чубайса, в том году он заплатил подоходный налог с 300 тысяч долларов{400}.
Деньги, полученные Чубайсом, наводят на мысль, что позже олигархи сыграли намного более важную роль в финансировании кампании Ельцина. Они также свидетельствуют о сближении Чубайса с бизнесменами. Он стал их доверенным лицом. “Мы не сомневались в его порядочности, — вспоминал Березовский. — А также в его уме, силе и организаторских способностях”. На Чубайса магнаты тоже произвели впечатление, как и их желание сплотиться в поддержку Ельцина. “Тот факт, что большой капитал решил поддержать Ельцина, — сказал мне Чубайс, — оказал очень серьезное воздействие на всю деловую элиту, директоров предприятий, губернаторов и министров. Это создало очень сильное давление на всю политическую элиту страны, психологическое давление”{401}.
Но для того чтобы Чубайс и олигархи могли помочь Ельцину победить Зюганова, они должны были сначала спасти его от самого себя. Ельцин и сам размышлял о своих неприятностях и неудачах. Зима всегда была для него самым неблагоприятным сезоном, приносившим новые болезни и одиночество. В октябре он перенес сердечный приступ и во время подготовки к парламентским выборам осенью 1995 года почти не появлялся на публике. Впервые в жизни он почувствовал, что находится в политической изоляции, а его популярность, по оценкам опросов общественного мнения, приближалась к нулю. “В то время казалось, что вся моя жизнь шла прахом, — писал Ельцин о тех темных зимних днях, — и судьба приносила все новые беды и испытания. Я еще стоял на ногах, но уже сгибался под ее ударами... Казалось, что все потеряно”{402}. Об ухудшении здоровья Ельцина почти ничего не сообщалось. Ельцин подтвердил в своих мемуарах, что кремлевские врачи написали письмо, выражавшее озабоченность “катастрофическим состоянием” его сердца, хотя письмо ему показали намного позже. Они предупреждали, что частые поездки и стрессы представляли “реальную угрозу здоровью и жизни президента”.
Его политическая жизнь тоже была на исходе, и января группа ближайших советников Ельцина во главе с политическим стратегом Кремля Георгием Сатаровым собрались вместе, чтобы планировать кампанию. Выборы предстояло провести через шесть месяцев, и перспективы были как никогда мрачными. По данным опросов общественного мнения, рейтинг популярности Ельцина составлял 3—4 процента, в то время как Зюганов лидировал с 20 процентами. “На встрече царил полный пессимизм, не было никакой надежды, — вспоминал позже один из ее участников, Игорь Минтусов{403}. — Девять из десяти выступивших считали, что заниматься этим бессмысленно, что выборы уже проиграны”. Тем не менее группа Сатарова продолжала заниматься поиском стратегии, которая могла бы спасти Ельцина.
Реагируя на неутешительные результаты декабрьских парламентских выборов, Ельцин отправил в отставку трех человек, которые с самого начала были тесно связаны с демократическим движением и движением в защиту реформ: Чубайса, министра иностранных дел Андрея Козырева и руководителя администрации президента Сергея Филатова. Чубайса сменил Владимир Каданников, бывший партнер Березовского по АвтоВАЗу и ABBA. Вместо Козырева был назначен Евгений Примаков, представитель старой советской номенклатуры, занимавший тогда должность руководителя внешней разведки и не питавший дружественных чувств к Западу. Новая команда Ельцина выглядела националистически настроенной и реакционной, и олигархи были обеспокоены тем, что клан Александра Коржакова приобретал в Кремле все большее влияние.