Эти семеро встретились после выборов, чтобы решить, кто из них должен войти в правительство. Чубайс сказал, что они могли бы сделать кого-то из своих заместителем премьер-министра Черномырдина. Слияние богатства и власти стало теперь полным, и пришло время делить добычу.
Прежде, когда магнаты собирались, чтобы побеседовать или заключать сделки, когда они обедали в особняке на Воробьевых горах или когда приходили в Кремль, чтобы предупредить Ельцина, они были в значительной степени скрыты от глаз общественности. Но осенью 1996 года стало невозможно дольше скрывать их амбиции и их присутствие на высших этажах государственной власти. Они опасались негативной реакции. У пятерых из них родители — один или оба — были евреями: у Гусинского, Березовского, Фридмана, Смоленского и Ходорковского. В январе 1996 года Гусинский бьш избран президентом Российского еврейского конгресса и вел дела с Израилем. В юности им приходилось сталкиваться с проявлениями антисемитизма, и теперь, уже как группа, они стали опасаться реакции общества на “еврейских банкиров”. Злобные слова были готовы сорваться с губ некоторых националистов и реакционеров. “Конечно, антисемитизм в России существует, — сказал мне тогда Березовский. — И он существует сегодня не только в скрытой, как в Советском Союзе, но и в открытой форме”. Как сказал реально смотревший на жизнь Смоленский, олигархи знали, что вызывают недовольство и зависть. Он же вспомнил популярный стишок: “Если в кране нет воды, значит, выпили жиды”.
Отчасти из опасения вызвать еще большее общественное недовольство они решили сделать своим человеком в правительстве Потанина, потому что он не был евреем. Однако вскоре в состав правительства вошел и Березовский. 29 октября он был назначен заместителем секретаря Совета безопасности Российской Федерации, ответственным за урегулирование ситуации в Чечне. Вслед за назначением в газете “Известия” была опубликована информация о том, что Березовский имел израильский паспорт. В соответствии с российским законом он не мог иметь двойное гражданство и занимать важный государственный пост. Новость вызвала взрыв возмущения среди националистов и коммунистов в парламенте. Березовский ответил на разоблачение неуклюжими оправданиями. Он сказал, что приезжал в Израиль всего два раза, один раз — на три дня, второй — на шесть дней, причем последняя поездка состоялась в 1994 году. Он сделал вид, что ему не было известно об официальном предоставлении ему израильского гражданства. “Я начал заниматься оформлением, но не довел дело до конца, — сказал он в телевизионном интервью, данном Киселеву. — Когда возник вопрос о моем гражданстве, нестыковка произошла из-за того, что я не знал, как обстоят дела на самом деле”. Березовский говорил на эту тему по НТВ 17 ноября. В его объяснении прозвучала такая фраза: “Я просто осуществил право любого еврея формализовать свои отношения с Израилем. Вы знаете, Израиль — уникальная страна. Любой еврей, где бы он ни жил, имеет право быть гражданином Израиля”. Он изложил “Закон о репатриации” 1950 года, согласно которому “каждый еврей имеет право приехать в эту страну в качестве олеи” (еврея, иммигрирующего в Израиль). По этому закону виза должна быть предоставлена “каждому еврею, выразившему желание поселиться в Израиле”. Многие израильские евреи сохраняют гражданство других стран. В действительности Березовский был гражданином Израиля и отказался от гражданства, чтобы занять должность в Совете безопасности.
Давосский пакт еще более убедил Березовского в том, что богатство должно диктовать свою волю власти. По его мнению, магнаты были лучшими и умнейшими представителями своего поколения. Они не только сколотили состояния в условиях новой системы благодаря своим знаниям и дальновидности, говорил он, но и проявили себя во время выборов блестящими политическими деятелями, к мнению которых должно прислушиваться правительство. “Сильный капитал — сильная страна”, — заявил Березовский.
“Я считаю, что власть и капитал неразделимы”, — сказал мне Березовский в декабре. Потом он замолчал. Березовский, в деловом костюме, накрахмаленной белой рубашке и галстуке, говорил со мной в маленьком кабинете в клубе ЛогоВАЗа. Он обдумал то, что только что сказал, и внес поправку. “Я считаю, что возможны два типа власти, — сказал он. — Власть идеологии или власть капитала. Идеология сейчас мертва”. Новой властью был капитал. “Думаю, что если что-то выгодно для капитала, то это, само собой разумеется, выгодно для государства”. Другими словами, олигархи укажут России путь.