— Оно довольно скверное. Лед я добавляю, чтобы забить вкус дешевки. Тебе льда положить?
— Не-а. Я в винах не разбираюсь.
Он доливает себе и садится с Юной рядом за стол, подталкивает к ней бокал.
— Сколько я должна выпить, чтобы тебя догнать?
Он смотрит на нее ровным взглядом.
— Боюсь, столько у меня не осталось. Разве что я остановлюсь на этом бокале, однако я не собираюсь. Ты меня нервируешь. — Он, впрочем, улыбается, будто бы расходившиеся нервы — это приятно.
Юна рассказывает Коулу о своей перепалке с Теей после похорон.
— Я знаю, что у меня миллион недостатков, и Тея лучше других умеет вытаскивать их на свет. Но это оказалось слишком даже для моего острого языка. Я это сделала с единственной целью — задеть ее. Что подумает Геп, если ему передадут мои слова?
— Почему именно Геп?
— Он всегда был усовершенствованной копией меня, этакая я в лучший мой день — лучший день, до которого, похоже, дело так и не дошло. Сострадательный, сообразительный. Он способен создавать из своих душевных смут материальные объекты, на которые люди готовы смотреть и даже платить за них деньги. А я из своих душевных смут создаю одни лишь сгустки желчи. — Юна отхлебывает вина, проводит пальцем по краю бокала, он скрипит. — Но эта усовершенствованная копия меня жената на изменнице. Ты слышал, что сказала Вера. Что я его искорежила.
— Тут нет твоей вины. Это просто любовь. Миллионы супругов прощают измену, будучи уверенными, что она не повторится.
— Но почему моя усовершенствованная копия наступает на те же гребаные грабли?
— Потому что гребаные грабли одни для всех? — Коул отхлебывает, позабыв, что наполнил свой бокал заново. Вино выплескивается ему в лицо, он вздыхает, ставит бокал на место.
— А ты забавный, когда пьян, — замечает Юна. При этом брови ее по-прежнему сдвинуты. — Короче, и чувство вины ты тоже пытаешься у меня отобрать?
— А что еще я у тебя отобрал?
Ей хочется ответить: «Душевный покой», вот только это неправда. Ей очень покойно здесь, в этом обшарпанном трейлере, хотя к тому никаких оснований. Поэтому она говорит:
— Ты отобрал у меня право на праведное возмущение.
Он ухмыляется:
— Велика потеря. — Снова берет бокал, чокается: — За красоту праведного возмущения.
Юна отпивает вина. Потом встает, пристраивается рядом с Коулом на скамейке, забирает у него из руки бокал, вкладывает на его место свою ладонь.
— Ты меня изменил, — говорит она.
А потом целует его, и хотя он даже не делает попытки ее обнять, руку ей сжимает все крепче. Целоваться с Питером для нее дело привычное, она давно это делает бездумно — это как заправить за ухо прядь или стереть пот со лба. Да, пожалуй, приятно, поднимает настроение, но это совсем другое. Поцелуи Коула она ощущает одновременно в десятке регистров: запах, вкус, нажатие.
— Пойдем в постель, — объявляет она, прижав губы к его уху.
Он пытается отстраниться, но скамейка крошечная, на ней просто некуда.
— Не сейчас: я пьян, а ты расстроена.
— Вовсе я не расстроена, — возражает она.
— Я достаточно хорошо тебя знаю и вижу, что ты не в себе.
— В этом нет ничего страшного. Мне требуются решительные меры. И упускать шанс я отказываюсь. — Она обхватывает Коула рукой за шею. — Можешь сколько угодно гнать меня прочь, я буду раз за разом отказываться. А сам ты слишком пьян, чтобы садиться за руль. Уйдешь пешком — увяжусь следом.
Она снова целует его, потом отстраняется, ждет, когда он заговорит.
— Тогда по крайней мере отгони машину на задворки. Я буду ждать тебя у изгороди.
Она оценивает его тон.
— Ты думаешь, что, выйдя на свежий воздух, я тут же одумаюсь. Сяду в машину и поеду домой.
— Я этого не исключаю. И не хочу лишать тебя этой возможности.
Больше он ничего не успевает сказать: Юна вскакивает, переступает порог и направляется к своей машине: стремительно пересекает задний двор, дальше идет размеренным шагом — на случай, если Бетти смотрит в окно.
Она не испытывает никаких сомнений, пока не садится в машину. А там смотрит на проигрыватель для дисков, и он напоминает ей об Арло, а Арло напоминает обо всех остальных чертовых членах ее семейки. Они здесь, с нею, и имя им легион.
ЧЕТВЕРГ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
После всего, что Юна высказала ему в машине, Питер предпочитает держаться от нее подальше. За вторую половину дня он услышал от жены лишь пару слов. Пытаясь поправить дело, приготовил ужин на двоих, пошел ее звать и выяснил, что Юны нет дома. Уехала куда-то, пока он был занят по хозяйству. От досады Питер один съел почти весь ужин, потом долго не ложился, смотрел телевизор — правда, вполглаза — до одиннадцати вечера. Не хотелось радовать Юну тем, что он ее дожидается, поэтому он пошел спать.