Вера моргает, но брать подарок отказывается. Гепу не угадать, что она думает. И вдруг до него доходит. Он так нервничает, потому что на самом деле совсем не знает эту женщину. Тело его признает, что в мозгу о ней сложилось совершенно неверное представление.
Вера пожимает плечами:
— Ну, взглянула. Пойду обедать дальше.
— У меня еще осталось девяносто секунд, — говорит Геп. — Опиши, на что это похоже.
— Песок и море. Если ты мне скажешь, что забронировал поездку, я поколочу тебя прямо перед домом, на глазах у соседей. Ты слышал, что я вчера сказала?
Геп держит коробочку на весу, все так же, у нее перед глазами.
— Тебе нравится Ки-Уэст. Красивое место. Людей туда тянет. Всем хочется владеть хоть небольшой его частью. Вот они и едут туда, застраивают все домами. Толпы туристов, сутолока на улицах, мусор на пляжах, блевотина в кустах. А местным только тяжелее жить от того, что творит с этим местом его красота.
Вера слегка откидывается назад, прислоняется плечами к спинке качелей.
— Ты хочешь сказать, что брак наш похож на блевотину?
— У меня есть предложение, — говорит Геп. — Я выяснил, что в Ки-Уэст в одном и том же доме, у самого моря, сдаются две квартиры. Одна для вас с Питом, другая для меня. Я нашел там мастерскую, где нужны работники, а здешняя моя мастерская какое-то время управится и без меня. Нам хватит, чтобы оплачивать там счета и закрывать здесь ипотеку. Предлагаю полгода пожить рядом, но врозь, вдали от всего того, из-за чего я превратился в себя нынешнего. Может, я изменюсь. Буду стараться. Ради тебя и Пита. Мне хотелось бы стать тем человеком, которого ты, как тебе кажется, полюбила. А если за несколько месяцев я ничего не добьюсь, то с уважением приму твое решение.
Вера смотрит на мужа.
— Что, тебе настолько мучительна мысль, что мы с Марчем будем жить в одном городе?
— Я знаю, что Марч тут ни при чем. В это я верю. Но чтобы хотя бы предпринять попытку избавиться от некоторых вредных привычек, я должен разлучиться со всей своей семьей.
— Прости, но я просто не верю, что ты можешь измениться до такой степени. Что ты как следует воспитаешь Пита. Ты даже собственного нарциссизма не замечаешь. Вот, смотри: расписываешь мне, от чего готов отказаться, как согласен изменить всю свою жизнь, чтобы поехать туда, куда хочу поехать я, а не ты.
— Ки-Уэст я выбрал не только ради тебя, но и ради себя. Мне там легче будет заниматься творчеством. Вот в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе мне действительно пришлось бы тяжко. Ты часто говорила, что в этой области я должен прикладывать больше усилий, а не сидеть, спрятавшись за своим сайтом. Да, мне тяжело будет уехать из дома, но это не значит, что я покидаю Олимп ради тебя. Я просто хочу, чтобы ты дала мне этот шанс. Я знаю, что ты скорее согласишься, если мы поедем в место, которое нравится тебе и понравится Питу.
— А что будет, если мы потратим такую кучу денег, времени и сил, а я все равно захочу развестись? Лучше уж покончить с этим прямо сейчас.
— Ты была права, когда сказала, что мое поведение плохо влияет на Пита. Допустим, мы разведемся, но я все равно останусь его отцом. Я никогда себе не прощу, если он усвоит от меня представление, что жить нужно, манипулируя собственными чувствами. Так что мне есть за что бороться — не только за то, чтобы остаться с тобой. Главный вопрос в другом: готова ли ты вложить в меня столько времени.
— Я не знаю, как на это ответить, — говорит Вера. — Правда не знаю.
— Ну, просто подумай.
Она свирепо трясет головой:
— Ладно, но, скорее всего, завтра я отвечу тебе «нет».
Геп кивает, пытаясь скрыть облегчение:
— Этого достаточно.
— И говорю сразу: если мы туда поедем, я намереваюсь разжиреть, отрезать волосы и носить уродские балахоны. Не буду брить ноги и выщипывать брови.
— Ты все равно будешь красивее меня.
— Это верно, — соглашается Вера. — До такой степени нам тебя не изменить.
Она оставляет его вместе с коробочкой на веранде, но Геп успевает заметить проблеск улыбки, хотя Вере и кажется, что она убила ее в зародыше.