Выбрать главу

— Если ты спрашиваешь, стоит ли тебе отсюда убраться ради благополучия моего брака, так на этот счет не волнуйся, — говорит она. — Если вопрос в том, стоит ли тебе убраться ради собственного благополучия, это совсем другое дело.

Марч вспоминает, с каким выражением лица Геп убирал кувалду.

— Ты правда думаешь, что Геп меня изувечит? — Он рассказывает про утреннее происшествие. — И тем не менее, — добавляет Марч, — это ж Геп, а не кто-то. Он все прощает, рано или поздно. По-моему, то, что ты здесь, лучшее тому доказательство.

— Речь не о твоем физическом благополучии, балда. Ты во время драки сегодня утром с катушек слетел?

— Не хочу я заново начинать этот разговор, — откликается он.

Не то чтобы они с Верой много беседовали, пока у них был роман, но если беседовали, то, как правило, о его семье — Вера считала, что им обоим лучше держаться от нее подальше, в том числе и друг от друга. Он по поводу семьи с ней никогда не соглашался. Уехал он не ради того, чтобы ему самому стало лучше. Покинуть город оказалось в определенном смысле просто: чтобы избежать позора, чтобы не видеть, какую боль он причинил брату. Кроме того, он не заслужил права остаться: ему казалось, что в его отсутствие всем полегчает быстрее.

— Мне важно было узнать одно: своим возвращением я не наврежу твоему браку, — говорит Марч. — Так я пойду…

Вера быстрым жестом обрывает его прощание. Он слышит детский голос — тихий призыв к маме, с вопросительной интонацией. Вера выходит из прихожей, и Марч, притом что в детях он разбирается плохо, понимает: голосок не младенческий. Подходит к фотографиям, прикрепленным магнитами к холодильнику. Есть фотографии младенческие, а вот вроде как недавние: Вера держит карапуза лет двух, с темными кудрявыми волосами и маминым ртом.

Она возвращается в кухню одна, встает с ним рядом, дотрагивается пальцем до фотографии.

— Ты вроде как собирался уходить, — шепчет она. — Это Пит.

— Он старше, чем я думал. Уже не младенец, — шепчет Марч в ответ.

— Нет. Родился ровно через девять месяцев после твоего отъезда. Здорово на тебя похож, да? Впрочем, может, скорее на дедушку. Геп уверен, что отец он. Говорит, у ребенка его уши, что верно, вот только у Юны тоже такие уши. Удобное это дело — спать с двумя братьями. Или неудобное, смотря как поглядеть. — Вера продолжает разглядывать фотографию, на губах почти пробивается улыбка.

— А ты как думаешь, кто его отец? — Марча так неудержимо тянет присесть, что он подтягивается на ближайшую столешницу. Холодный чай выплескивается ему на спину из кувшина, который он притиснул к стене.

— Мне без разницы. — Вера поворачивается к нему, снова глядит сурово. — Если вырастет буйным и вспыльчивым, значит, в тебя, а может, в меня. Если славным — наверное, из-за того, что много времени провел с Гепом. Все варианты возможны.

— Мне пора, — говорит Марч, но не трогается с места. Даже пока он сидит, комната слегка покачивается перед глазами.

Вера похлопывает его по коленке, едва ли не сочувственно.

— Если в тебе вдруг проснулись добрые побуждения, считай, что ты меня разочаровал. Человек должен оставаться самим собой — таким, каким я его привыкла считать.

Она морщится, будто отведав чего-то кислого. Небо снаружи затянуло, в комнате темнеет. Вера подходит к окну над раковиной, открывает его, втягивает воздух. Кухню заполняет запах подступающего дождя.

Вера смотрит Марчу в лицо, прислонившись задом к раковине. А потом развязывает пояс халата, полы расходятся. Взору является полоска ее плоти сантиметров в пять шириной, от ложбинки между грудями до пояска трусов. Марч хватается за край столешницы и судорожно выдыхает. Мальчик в соседней комнате, сущность собственного отцовства — все это так огромно, что разом не вместить в мысли.

— Брак мой не выстоит. Самое смешное, до меня дошло только на этой неделе. И тут ты — как знак, что наконец-то я разглядела правду.

— Вера, я хочу остаться в Олимпе.

— Так оставайся. — Вера подходит к нему, халат с каждым шагом распахивается все шире и шире, а потом падает к ее ногам. Она клонится к коленям Марча, пока они не раздвигаются и она не оказывается между ними. — Я и слова не скажу.