Чтобы забыть о любви, вспоминай про любое несчастье.
Клеймо стояло на самом их доме, хотя Арти и Арло поняли это, лишь когда немного подросли. А в раннем детстве им было невдомек, что именно Питер был тем агентом по недвижимости, который продал их матери дом с тремя спальнями в новом районе возле Олимпа. Они так и не узнали, что именно в гостиной их дома Ли и Питер впервые вступили в связь, что именно в материнской спальне их и зачали. Собственно, отца в своем доме они вообще ни разу не видели: с ним они встречались только у него, всегда в присутствии Юны, и никогда не бывали там с матерью. Но для их матери именно в этом доме сосредоточилась вся история ее отношений с Питером, и начало, и конец. А теперь в нем же обреталось то, что ей от Питера осталось: близнецы.
Они чувствовали, что их любят. Видели это в материнских поступках, словах — девяносто процентов времени. Но как объяснить оставшиеся десять процентов? Когда она их даже не замечала. Запиралась в своей комнате. Забывала приготовить обед. Забывала напомнить им, что перед сном нужно чистить зубы. Иногда и вовсе забывала уложить их спать. Арти это озадачивало.
К четырем годам Арло еще не понимал всех тонкостей, но уже знал: это слабость. То же самое побуждение, которое толкает его на то, чтобы запереться в своей спальне, когда мать запирается в своей. Но он не считал себя слабым и не запирался. Сосредоточивался на том, чтобы поддержать Арти. Вытаскивал арахисовое масло из холодильника, хлеб и мед из кладовки. Говорил сестре, что пора ложиться спать, выдавливал пасту ей на зубную щетку, и себе тоже. Арло так гневался на мать за ее слабость, что гнев, как броня, отражал боль ее небрежения. Арти на такой гнев была неспособна, пришлось ему стать и ее броней.
К девяти годам Арло перестал ходить к Питеру. Не из чувства солидарности с матерью, хотя его всегда смущало, что ей не позволено даже выйти из машины, когда она их отвозит в гости. Он не мог избавиться от ощущения, что приглашает их не Питер, а Юна, как будто они с Арти какая-то грязь, от которой она все пытается Питера отмыть. А еще ему не нравилось, когда на сестру начинали претендовать еще трое детей и полный набор псевдородителей. Арти эти визиты нравились, она их продолжила; он не обижался. Но сам ездить не хотел — и не ездил.
Одиннадцать лет. У Ли выдался очередной дурной день. Чем старше становились Арло с Арти, тем реже случались такие дни. Им повезло, что у них не сохранилось воспоминаний от первых двух лет жизни; они понятия не имели, сколько этих дурных дней было тогда. А сейчас они уже давно не видели мать в таком состоянии — в одиннадцать лет и год целая вечность, — поэтому расстроились особенно сильно. Мать рыдала в постели, не позавтракала, будто не слышала их вопросов и предложений поесть-попить: Арти возилась с кофейником, прикидывая, сколько чего туда положить, Арло приготовил матери тост с толстым слоем масла и перебором варенья.
Они не знали, чем все это было вызвано, не видели накануне своего отца на рождественском концерте школьного оркестра. Не заметили того, что в тот момент так порадовало их маму: Питер, виртуоз фотосъемки, дождался, пока все трое детей попали в кадр, и сфотографировал их вместе: Марча, Арти и Арло: ударные, труба, гитара. Спать Ли легла счастливой, а проснулась разобиженной. У нее нет фотографии Питера с детьми. Ей не позволено видеть их вместе, слушать их разговоры. Она даже не имеет права провести часик у него на крыльце в качестве со-родительницы. Поскольку она до сих пор стыдилась их давней связи, ей было не заставить себя попросить о большем, и при этом ее очень мучило то, что Питеру не приходит в голову попросить от ее имени.
И вот Арти с Арло, оставив водянистый кофе и слишком сладкий тост у мамы на туалетном столике, вышли на крыльцо. Арло прихватил по дороге гитару, но Арти покачала головой. Она знала, что он сыграет что-то печальное, а ей ничего печального сейчас не вынести.
— Пойдем на охоту, — сказала она.
Арти принесла свою винтовку, вытащив ее из ружейного сейфа, — там ее заставляла держать мама. Арти охоту терпеть не мог, однако согласился.
Арти запомнила, как крепко тогда сжимала холодный металл. Когда они добрались до леса, она убедила Арло взять винтовку, пострелять по мишеням, которые она развесила по стволу дерева. Не сняв винтовку с предохранителя, он несколько раз крутанул ее в руках, как это делают на военном параде. Винтовка крутилась все быстрее, Арло все проворнее работал руками. Арти потянулась, остановила — ледяное железо крепко хлопнуло ее по руке. Она попыталась забрать у брата винтовку, Арло выхватил ее обратно.