Входят Ли и Арти, Ли крепко обнимает дочь за талию, чтобы не шаталась. Арло поворачивается на табуретке к ним лицом. Ли едва ли не извиняющимся голосом произносит:
— Она пока у меня поживет.
При этих словах Питер тоже поворачивается на табуретке. Юна — ее от них отделяет стол — видит, какая бы это могла быть семья из четырех человек. Ли снова раскрывает рот и на сей раз выдавливает едва ли не против воли:
— Арти сказала, ты пока можешь пожить у нее.
— Арти? — переспрашивает Арло.
Юна чувствует, как истово он произносит это имя, Арти же просто идет к дверям и пересекает порог, будто никто ничего не говорил вовсе.
ПОНЕДЕЛЬНИК
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Должны бы кары обрушиться Юне на голову за то, что она проспала десять часов кряду и проснулась без тени усталости. Плохо понимая, что еще можно сделать, Юна отправила всех спать даже раньше девяти вечера, но сон ни к ней, ни к Питеру не шел, пока она не додумалась достать свое старое снотворное — срок годности давно истек, но оно явно подействовало. Питер рядом начинает шевелиться, но она выскальзывает из кровати прежде, чем он перевернется на другой бок. Однако, стоит ей опустить ноги на пол, и грудь, и живот завязываются в узел — клубок забот, из которого торчит столько ниток, что и не знаешь, какую выпутывать первой.
Внизу обнаруживается Арло и горячий кофейник. Он отыскал кофе, заварил, а потом уснул, не успев ничего себе налить, на той же высокой табуретке, на сей раз — повернув голову набок и положив на руку. Накануне он просил подбросить его до машины, но Юна ответила: все они слишком много выпили, чтобы садиться за руль, и отвела его в гостевую комнату.
Юна рассматривает Арло — у нее никогда не было такой возможности, пока он бодрствовал. Он красив, но при этом больше похож на мать, чем на Питера: ее широко расставленные глаза на тонком лице, ее губы насыщенного розового цвета. Юна купила оба альбома Арло, но проигрывает их только в машине, да еще и держит в конвертах от дисков, про которые точно знает, что больше никто из семьи их слушать не станет: «Реквием» Моцарта и Джоан Баэз. Ощутив укор совести, вспоминает, как засунула конверты с портретами Арло в мусор, замарав его красивое лицо кофейной гущей.
Лампочка на кофейнике гаснет — значит, Арло проспал в этой неудобной позе целых два часа. Юна наливает две чашки, ставит перед Арло. Неуверенно кладет руку ему на плечо, встряхивает. Арло со стоном вытаскивает руки из-под головы, опускает лицо в ладони.
— Который час?
— Почти восемь. Ты решил сначала встать, а потом поспать? — Юна садится, жалея, что не догадалась дать и Арло просроченную таблетку снотворного. Будь это кто-то из ее детей, даже Марч, она бы точно об этом подумала. А кроме того, она бы не испытала потрясения, узнав, что Марч причастен к чьей-то смерти. Ведь поди ж ты — столько лет, столько драк, а никто даже и в больницу-то не попал. Вместо этого Арло теперь нести свой крест.
— Ты ведь знаешь, что можешь остаться у нас? Сколько хочешь, — говорит она.
Арло смотрит на нее долгим оценивающим взглядом.
— Раньше не знал. Очень признателен за предложение, хотя им и не воспользуюсь. — Он берет чашку, отхлебывает. — И не потому, что ты что-то сделала не так. И он тоже. Просто я вам буду в тягость, а я не хочу быть в тягость. Поживу у Марча.
— Питер ему вчера позвонил. Он скоро приедет. А ты готов к тому, что у Марча в жизни все не слава богу? Там все тоже довольно тягостно.
— Это очень кстати. Вы же знаете, что он отличный друг, да? Он даже исчез без следа только потому, что не хотел возлагать на нас с Арти какое-то воображаемое бремя. — Он снова отхлебывает, чашка уже наполовину пуста.
Юна ощущает, как в грудине неожиданно зарождается тепло, материнское чувство, направленное на Арло, — хотелось бы ей научиться усилием воли вызывать такое чувство при виде Марча, на деле же вызвать его способен только Геп. И Арти.
— Может, он и отличный друг, зато очень скверный брат. Уехал, оставив за спиной целую реку горя.
Арло быстро отводит глаза — Юна понимает, что он думает про собственное горе. Арло и Арти всегда были на удивление близки, в отличие от Марча и Гепа. Юне трудно себе представить, что Арти, даже горюя, не захочет подумать об Арло, о том, каково ему сознавать, что он убил человека. А потом вспоминает, как холодна Арти была с братом накануне вечером. Юна чувствует в их рассказе какую-то фальшь. И если там, под самой поверхностью, что-то скрыто, она обязана докопаться до истины. То, чего не понимаешь, не поправишь.