— Люис, ну перестань морщиться! — Харли подошла к Лунну поближе и обняла со спины, глядя в его глаза. Парень недовольно закатил глаза, пытаясь сосредоточиться на игре, но тяжесть тела Вайт ему мешала.
— Ты знаешь, что я думаю об этом, — проговорил Люис, который уже отбросил все тщетные попытки поиграть, и теперь смотрел прямо в лицо своей девушки.
— Не будь такой занудой, Лу.
— О Мерлин! Лу? Опять?
— Как тебя земля вообще носит, Лунн? Ты чего сегодня такой ершистый?
— А то мы не знаем! Между прочим, это ты затеяла эту глупую слежку и поиск друзей. Ты хоть помнишь, чем это всё чуть не закончилось?
— Ага, — легкомысленно ответила Харли, приблизившись ещё ближе к Люису, и тут же поцеловала его, положив свои руки ему на шею.
Я тепло улыбнулась, наблюдая за этой сценой. Они выглядели такими домашними и обычными, что мне не верилось, будто Люис всегда выглядел недосягаемым и надменным. Я смотрела на них, понимая, что так делать нельзя, но они настолько подходили друг другу, что хотелось верить — у них вся жизнь впереди. Только это была неправдой, и мы все вчетвером понимали это, понимали, что ещё совсем немного и вся эта идиллия вдребезги разобьется, разрушится, как карточный домик, оставив после себя такую адскую боль, что захочется отправиться в ад за Харли.
— Всё-всё, голубки, оставьте свои семейные драмы на потом, и не смущайте простой народ, — сказал Коул, улыбаясь такой простодушной улыбкой, что мне действительно не верилось, что это Нотт.
— Завидуй молча, — показав язык, ответила Харли, всё ещё прижимаясь к Люису.
В этот момент я почувствовала себя такой ненужной и лишней, что это, кажется, отразилось на моем лице, из-за чего Коул подсел ко мне на диван и беспардонно выхватил из рук книжку, которую я нашла на полу.
— А я ведь прочитал этот твой роман, Эванс, — проговорил он, отчего-то хмурясь. — И знаешь, мистер Хайд в этой истории мне показался самым искренним и настоящим человеком из всех.
— Даже несмотря на то, что он был чудовищем и протеже?
— Понимаешь, Лили, — его имя из моих уст показалось мне каким-то странным. То ли дело было в ударении на первый слог, то ли ещё что-то. — Чудовищем не рождаются, а становятся. И тот, кто признает свою гниль — самый честный человек на свете. А люди, кричащие о своей чистоте и проповедующие добродушие, в конце концов, оказываются самыми большими лицемерами на земле. В этом рассказе смысл был не в борьбе добра и зла, а в том, насколько бывают наши желания пагубными. Поэтому доктор Джекил вызывает во мне лишь отвращение и желание врезать по лицу. Не более.
Я внимательно смотрела на него, пытаясь понять и прочесть все его мысли, но его лицо было настолько равнодушным, насколько мне было не все равно. Как же горько понимать, что однажды я столкнусь с этим человеком на поле битвы, и он не будет больше рассказывать мне свое мнение о книгах, не будет называть дурацкими кличками, а просто сможет убить. Харли и Люис звонко над чем-то смеялись, слегка обнимая друг друга, а я ощущала странное давление, исходящие от стен этого здания и чувствовала такое уныние, что захотелось просто сбежать отсюда. Невозможно объяснить, отчего эта усадьба была такой гнетущей, почему она давила на сердце и отзывалась таким страхом. Но глядя на это величие, я нервно сглатывала комок в горле, попутно вспоминая рассказ Стивенсона и рассуждая над речью Нотта.
—…мой дьявол слишком долго изнывал в темнице, и наружу он вырвался с рёвом.
— Что? — ошарашенно спросила я, чувствуя дрожь в руках, слыша шепот портрет, доносящийся из коридоров и разглядывая эти убогие темно-синие обои.
— Поразительная фраза, не находишь? — спокойно ответил Коул, когда я испуганно поглядела на него. — И каждый видит в ней исключительно свой смысл.
Часы громко пробили полдень, где-то защебетали птицы, а я сидела и смотрела.
Смотрела на то, как моя жизнь скатывалась в пропасть.
Смотрела на то, как всё самое лучшее и светлое умирало в этом богом забытом здании.
И, черт возьми, я хотела окунуться в эту историю полностью.
========== 3(11). Удар ==========
После встречи за домом, с Харли я так и не виделась. Просто в какой-то момент мы сами перестали искать совместных встреч и полностью погрузились в собственную, вроде как новую, жизнь. Я усердно собирала пазл, чтобы составить, наконец, картину моего настоящего времени, а от Вайт не было ни слуху ни духу. Тяжело вздохнув, я поудобнее устроилась на диване в комнате отдыха, и оторвалась от созерцания красивого китайского сервиза, подумав, что надо попытаться хоть что-то сделать. Что ж, только давайте вы не будете спрашивать, как я выполняю обещание Алиды Лостер, потому что я встала в тупик. Ещё вчера вечером, когда Мародеры и девушки собрались у костра, я незаметно подсела к ним, и как можно ближе к вожатой, и понуро стала разглядывать истлевающие языки пламени. Кристиан весело смеялась, зацепившись за руку Джеймса, и смотрела на него так, будто не верила, что она с ним. Нет, они не были парой, а судя по отстраненности Поттера, он позволял Мерс вытворять такое тупо из чувства жалости. В тот момент по моим венам прошло какое-то злорадство, и я позволила улыбке проскользнуть по моим устам.
— Алида, так почему вы вернули наши палочки? — заинтересованно спросила тогда Маргарет, смотря на Лостер таким взглядом, будто ответ на этот вопрос имел хоть какое-то значение. Надо было признать, Саймон была склочницей.
— Вам надо сказать спасибо Лили, — весело проговорила Алида, и я медленно начала паниковать, понимая, что Лостер может и выдать меня. — Она заступилась за вас и попросила отменить наказание.
Да, взгляд, который на меня бросила Маргарет на пару с Кристиан все-таки стоил моего прибытия на тот вечер. Потом пошли мирные беседы о заселенности островов, а я печально глядела на землю, ощущая на себе взгляд Джеймса Поттера, который будто назло старался прочесть всё то, что накопилось во мне внутри.
Закусив губу и развеяв воспоминания перед глазами, я поднялась со своего места и направилась на кухню, не глядя по сторонам. Поэтому, когда зашла на кухню и спокойно поставила магический чайник, я даже не ожидала увидеть никого за столом, потому что знала — народ пошел купаться. Поскольку это дело я не особо любила, а шутливые угрозы Сириуса о том, что я непременно «пойду ко дну», не особо успокаивали мои чувства и не внушали никакой надежды. Когда чайник закипел, и я спокойно стала наливать воду в кружку, голос Джеймса обухом огрел меня по голове.
— Привет, Лили, — я замерла, так и не поставив чайник на стол, не смея даже повернуться. — Ты сейчас обожжёшься, — предусмотрительно тихо проговорил Джеймс, аккуратно выхватив из моих рук электрический прибор и поставив его на столешницу.
Я повернулась и бросила на него испуганный взгляд, чувствуя себя мышкой, загнанной в клетку, и удивилась спокойствию его лица. Он смотрел на меня в ответ, слегка улыбаясь, будто бы мое смятение нравилось ему до колик. Нахмурившись, я взяла чашку с малиновым чаем и демонстративно не стала уходить, лишь отвернувшись от него и посмотрев в окно. Пускай не думает, что после всего вот так вот просто может застать меня врасплох, что имеет надо мной хоть какую-то власть. И плевать, что мне хотелось прямо сейчас рассказать ему о своих чувствах, плевать, что сердце готовилось переломать ребра — плевать. Я не хочу тонуть в человеке, который выбросит меня из своей жизни при первой возможности.
Я старательно фокусировала взгляд на оконной раме, попивая чай небольшими глотками, а потом просто взяла и посмотрела на Джеймса в упор, не моргая.
— А почему ты не пошёл со всеми?
— Не счел нужным.
— Да, а может ты просто хотел поговорить со мной наедине, поэтому и остался?
Поттер усмехнулся, подойдя ко мне чуть ближе, заглядывая в мои глаза. Судя по его выражению лица, ему определенно нравилась моя решительность, и он прибывал в ожидании мои дальнейших действий. Не знаю, каким образом я оставалась спокойной, почему мой голос не скакал на октавах, и каким образом я могла смотреть ему в ответ так упрямо и пристально.