— И правда. Чего это я.
Напряжение в комнате заметно упало.
Стоящий за спиной отца Игнат тихо выдохнул, а Карлик — до этого пристально наблюдающий за каждым движением зверолюдов — буркнул себе под нос ругательство и опустил дуло автомата вниз.
— Как тебе мой клуб, старый друг? — все тем же добродушным тоном — добрый милый дедушка, с конфетой, не иначе — заметил Филин. — Нравится?
Его испещрённое шрамами лицо искривилось в хищной улыбке.
— Совсем недавно отремонтировали.
Минотавр в ответ лишь недовольно покачал головой.
— «Каменные шкуры» не причастны к нападению на это место, Леонид. Или на какое другое, если уж пошел такой разговор. Мы лишь защищали свои территории.
Бам!
Кулак Филина с размаха врезался в стол.
— Гребаная ложь! Ты правда думаешь, что я в это поверю?!
Такс, пора вмешаться.
— «ExMachina» пришли к такому же выводу, — как можно более дипломатично заметил я. — Вас обоих просто использовали.
Теперь Филин смотрел уже на меня. Его голос из ревущего-злобного превратился в тихий и вкрадчивый. Но менее опасным он этого не стал.
— И ты говоришь мне об этом только сейчас, Алекс?
Я спокойно встретил его взгляд.
— Подозрения бессмысленным без доказательств.
— И они у тебя есть?
— Нет.
Филин откинулся назад в кресле и усмехнулся.
— Тогда, о чем вообще может идти речь?
— Они есть у меня, — заметил Астерон, равнодушно рассматривая бокал в своей руке. Тот, кстати, смотрелся крошечным, натуральной игрушкой в гигантской ладони зверолюда.
От такого заявления Глава Братства на секунду замер на месте, только чтобы по-стариковски кашлянуть и недоверчиво поднять бровь.
— Доказательства?
— Так я сказал.
Филин задумчиво пожевал губу.
— И с чего я должен тебе верить, а?
Астерон оперся локтями на стол — так что тот нещадно заскрипел и прогнулся — и наклонился вперед.
Карлик и остальные бандиты заметно напряглись, но после жеста Игната остались на месте. Верное решение, так как минотавр не выказывал признаков агрессии, а лишь выразительно смотрел Филину в глаза.
— Сколько мы уже делим с тобой этот город, старый друг? Девять? Десять дет?
— Десять с половиной.
— И сколько раз за это время я нарушил свое слово? — испытующе посмотрел на него Астерон.
Они мерялись взглядами еще пару секунд, а затем Филин медленно кивнул.
— Ни разу. Пока что.
— Ни разу, — повторил за ним Астерон, проигнорировал вторую часть фразы.
Затем он вздохнул и откинулся обратно.
— Мы заключили перемирие, Леонид. Он выгодно вам, оно выгодно нам. И что самое главное, потомки Геи привыкли держать свое слово.
Он громко фыркнул и пристукнул копытом по полу.
— В отличии от вас, людей.
— От вас людей? — не выдержал Карлик и, сжав оружие в руках, встал за левым плечом Филина. — Серьезно, босс? Мы позволим этому немытому ублюдку собой помыкать?! Оскорблять нас?! Давай грохнем их и все!
— Только дернись, человек! — свирепо зарычал Астерий и навис над столом. Секира над головой, в глазах ненависть. — И я переломаю тебе все кости!
— Успокойся, — небрежно махнул лапищей его брат. — И будь так добр. Вернись на свое место.
— Но…, — попытался возразить тот.
Шаман спокойно взглянул на недовольного Астерия своими холодными золотыми глазами, и тот резко замолчал. Затем минотавр недовольно фыркнул и отступил назад. Слово вождя было для него законом.
— То-то же, животное. Утерся… — победно сощурился Карлик, чтобы тут же согнуться от мощного удара в живот. — О-о-ох, сука.
Против воли я улыбнулся. Хороший удар. Как-никак, сам его когда-то ставил.
— Тебя кто-то спросил? — холодно спросил Игнат, с презрением наблюдая за корчившимся на коленях бандитом. — Вали обратно, угребище.
К несчастью для бугая, силы блондин не пожалел. Даже Символ задействовал. И потому вместо того чтобы повторить путь Астериона и, недовольно кривя губы, вернуться обратно, Карлику пришлось ползти в свой угол на карачках. Взгляды при этом на блондина он бросал очень уж недобрые. И не будь тот сыном босса, Карлик бы точно полез в драку.
Игнат косо взглянул на меня и вопросительно поднял бровь.
Я удовлетворенно кивнул в ответ. Похоже, моя речь возымела успех, и парень не планировал вставлять мне палки в колеса. По крайней мере, сейчас. А потом это уже будет неважно.