В противовес бесшабашному началу заключительные этапы славились напряжённостью, фееричностью, целеустремлённостью и толикой опасности вне соревнований: всегда находились те, кто мечтал вывести признанных претендентов на победу из строя и вполне законными, и весьма бесчестными способами. К полуфиналу зрителя избавляли от шлака в виде неумелых или вовсе бесполезных участников. Оставались настоящие профессионалы, работой которых и любовалась галактика.
Более девяноста тысяч команд, засветившихся на первых этапах, постепенно сократились до восьми. Теперь в составе каждой из оставшихся был крейсер, на котором передвигалась команда, и катер, предоставленный её лидеру, странствовавшему в одиночку. Среди лидеров был Берни — изящный идеалист, чья жизнь вращалась вокруг творческого, созидательного начала. И был Салливан, некогда приложивший ум и силы к тому, чтобы одну из далёких планет из пыльного недоразумения под палящим солнцем превратить в прекрасную базу по добыче ископаемых. В райское место с умеренным климатом и возможностью работы автоматизированных карьеров. До этого никакая защита не могла сохранить дорогостоящие аппараты от пыли. Два олимпийца — два разных типа одного вида, предки которого происходили с планеты на три четверти заполненной водой, где это олимпийское состязание упорно продолжали называть «марафон терраформирования». Встречались ли эти двое раньше? Глазами? Или голосами? Но если и да, то сейчас, спустя много лет, вспомнить друг друга у них вряд ли бы получилось.
Итак, к полуфиналу осталось восемь команд. Давным-давно написали бы «сыновей и дочерей Вселенной», но собравшиеся на Олимпиаде спортсмены имели 38 узаконенных полов, а при переводе на различные галактические языки это количество ещё более возрастало. Полуфинал проходил при личном присутствии состоятельных зрителей, следовавших за чемпионами в четвёртом измерении на туристических космолётах. Такие перелёты стоили дорого: за них приходилось приплачивать горгозианской платиной, физические свойства которой не могли объяснить даже сами физики. Те, кто подобные полёты позволить не мог, следили за состязанием через средства связи.
Олимпийцев ждала новая планета. Действо проходило на Хабариле, тектоника которой и бурные внутренние процессы создали множество вулканов. Её преобразование запланировала галактическая компания из индустрии развлечений, решившая создать комплекс аттракционов в подземных пещерах: рельсы в никуда посреди лабиринта, из которого есть лишь запретный выход, галактические страшилища в ужасающем мраке, таинственный дворец в одном из подземных гротов, озёра кипящей лавы для тех, кто любит погорячее, и волшебные грибные сады.
Олимпийцы здесь — лишь удобная рабочая сила (хотя это и не афишировалось). Им требовалось освободить внутренности планеты от излишек твёрдого вещества (или хотя бы положить этому начало). Планировалось, что участники покажут умения и получат награду, а компания — первичную базу: планету с огромными полостями внутри и застывшей корой лавы на поверхности.
Комментатор оглядел тех, кто должен был вершить судьбу состязания, и голосом, чарующим несколько галактик, представил участников. Так как сам он был обладателем огромного числа перьев, покрывавших тощее и длинное тело в несколько слоёв, первым представил казавшуюся неуклюжей птицу с Везеля-8. Затем публике показали мегамозг, заправлявший делами на планетах далёкого звёздного скопления. Потом на всеобщее обозрение вылез угрюмый осьминог, и камера быстро перескочила на двух других участников. Негуманоиду они показались бы на одно лицо: две руки, две ноги, одна голова. Первый — Салливан — был краснокож, лыс, могуч и когтист, его тёмные глаза защищали не веки, а прозрачная защитная плёнка. Второй же — Берни — внушительным телосложением похвастать не мог. Его большие голубые глаза словно принудительно распахнули. Пышные волосы, обрамляя узкое бледное лицо, падали на хрупкие плечи. На длинных белоснежных пальцах за ненадобностью не было ногтей: на его планете работали с энергиями, а не грубыми материальными объектами, которые надо хватать, ломать и сжимать.
Комментатор по-быстрому ткнул камерой в сторону игольчатой многоножки и существа, напоминавшего небольшой смерч, в вихревых завитках которого проглядывали сотни ртов и круглых жёлтых глазищ. В завершении камера остановилась на зеленокожей человекоподобной великанше Зельде которой природа подарила не только пару длинных ног, но дюжину хватких рук. Прелестное лицо чуть хмурилось от затянувшегося ожидания. Зельда уже знала, что способна влюблять в себя и выигрывать конкурсы красоты. Теперь она хотела понять, подвластны ли ей преобразования галактического масштаба.