- Где Герен?
- Он с утра ходит по Олимпии, словно ищет то, что потерял в своей прежней жизни.
- А может, и мы пройдемся? Я повстречал здесь человека, который обещал показать мне храм.
- Какой?
- Храм Геры. Другого здесь не существует.
Это произнес человек, про которого только что говорил Сотион. Неизвестно, откуда он возник, будто вырос из-под земли, неожиданно, неслышно, как гриб. Это был клейдух, ключник храма, и символ своей гордости, большой железный ключ, он носил с собой перекинутым на ремне через плечо. Он повел их той же дорогой, по которой шли вчера с Драконом. Деревья были увешаны дарами, чего они раньше не заметили.
Всюду виднелись маленькие, напоминающие детские игрушки тележки, кружки, обоюдоострые топоры, мечи, шлемы, щиты, наконечники копий, треножники, цимбалки, диадемы, булавки, наплечники, браслеты, перстни, гребни, тут и там бронзовая человеческая фигурка, прикрепленная к ветке за крючок, торчащий из ее головы, служила напоминанием о- каком-нибудь победителе тех времен, когда изваяний еще не было, нескладные лошадки на тонких ножках с непомерно большими головами свидетельствовали о давних конных состязаниях, глиняные женские фигурки, взявшись за руки, водили хоровод, иногда покачивался похожий на колокольчик еще более архаический человеческий силуэт или статуэтка со сдвинутыми ногами и руками на грудях, торчащих, как две булавочные головки, с физиономией без уст и глаз, пересеченной лишь длинным носом, извечный символ богини любви и жизни. Среди этих висящих фигурок гиппопотам, сфинкс или ассирийский крылатый дракон ошеломляли, как крик на непонятном языке.
Зеленый налет покрывал эти мелкие бронзовые вещицы, которые, достигая самых высоких ветвей, сливались с зеленью олив, тополей, платанов, будто какие-то диковинные плоды. Сброшенные ветром, они валялись и на земле, клейдух их поднимал и снова подвешивал. В нескончаемом их множестве отражалась необъятность прошедших эпох, и двое атлетов шли как бы сквозь дымку призраков, спокойные, ощущая за собой сонмище мертвых, готовых оказать им поддержку.
Герайон находился за Пелепионом. Старая постройка держалась на толстых дубовых столбах, а в их темном ряду светлой чертой выделялась одна каменная колонна, заменившая собой трухлявое дерево. Со стороны холма, по словам клейдуха, стояло уже с десяток подобных подпорок.
- Оттуда, с севера, дуб больше точат дожди.
Поверх столбов шло балочное перекрытие, поддерживающее покатую крышу, с карнизами из обожженной глины, разрисованными красочными узорами - голубыми, светло-желтыми, веточками и цветами. Желоба заканчивались львиными головами с разверстой пастью. Поднявшись по ступеням, они вошли в притвор, и клейдух всунул свой железный ключ в замок. Высокие, окованные бронзой двери распахнулись внутрь и туда проникла ослепительная полоска света, замершая в нескольких шагах от порога, словно оробев от мрака длинного помещения, которое двойной ряд колонн разделял на три части. Над ними вздымался свод в переплетении толстых балок. Стены на каменном фундаменте были сложены из кирпичей, которые серо-желтыми пятнами проглядывали кое-где из-под облупившегося алебастра.
- Под плитами земля, взятая с вершины холма Крона, - сказал клейдух.
Одновременно оп сделал жест, давая понять, что можно пройти дальше, за пределы освещенного пространства.
В глубине храма, у стены, с пьедестала, занимающего всю ширину среднего нефа, высилось изваяние Зевса. Бог стоял, опираясь на жезл, как на копье, его голову венчал шлем. Это был Зевс Арей[58], суровый бог древних времен, бог первых веков Олимпии. Рядом же, на троне, восседала его сестра-жена.
На голове каменной богини был полос[59] из листьев, а волосы, прикрытые сеткой, были завиты на лбу мелкими локонами. Из-под высоких бровей смотрели большие глаза из белой и голубой эмали. Тонкий прямой рот заканчивался ямками в углах губ, в них рождалась улыбка, которая сообщала приветливость ее широкому лицу. От позолоченного полоса, красной сетки и тоже красных, несколько более светлых волос исходил свет.
Остальную часть фигуры скрывал пеплос, тяжелыми складками ниспадавший к самым ступеням изваяния.
- Вы видели, вероятно, в Элиде дом на рыночной площади, - отозвался клейдух, - где обитают шестнадцать женщин. Там они ткут и украшают узорами пеплос для богини, который приносят каждые четыре года во время Герен[60]. Старое платье поступает в хранилище. А это - диск Ифита.
Трудно было более безразличным тоном сообщить такую важную вещь. Оба атлета наклонились к лежащему на треножнике бронзовому кругу. Слова бесценной надписи запечатлелись в металле, как человеческий голос в бездне беспросветной и бурной ночи, и своим светлым контуром казались едва-едва различимым шепотом. Буквы соприкасались друг с другом, изгибались по кругу, и то, что представлялось началом слова, на самом деле было концом другого, также не имевшего начала. Глаза застило слезами, они уже ничего не различали. Ерготель притронулся к диску рукой. Когда он отвел руку, Сотион потянулся к диску, словно собираясь унести с собой. Но лишь положил на него руки, на весь текст, как потребовал бы жрец, принимая присягу союза[61].
- Пошли, - произнес клейдух, - я покажу вам сундук Кипсела[62].
- Позволь спрятаться в нем! - воскликнул Сотион. Олимпия была полна звуков! Слышался стук ведер у колодца, где-то открыли цистерны, и вода с шумом заполняла каналы, разносившие ее по всему Альтису. На углу, между стеной и пританеем, ксилей, дровосек священного округа, рубил равновеликие поленья по установленной мерке из стволов серебристых тополей. Скрипели повозки, доставлявшие песок на стадион. Десятка полтора работников разравнивали покрытую выбоинами землю. Руководил ими Гисмон. Он осматривал теперь уже засыпанный участок и на каждом шагу тыкал пальцем в землю, замеряя толщину песчаного слоя.
- Старик пальцами чувствует то, что будут ощущать наши босые ноги, прошептал Сотион.
Отовсюду сходились люди, атлеты со своими родственниками. Гисмон отогнал их, чтобы не мешали работе. Он направлял их к камню Бибона и к статуям.
Камень Бибона лежал возле храма богини Геры. Это была овальная глыба красного песчаника, на которой виднелась надпись:
"Бибон, схватив меня од ной рукой, перебросил через голову"[63].
В камне имелись две трещины, как бы специально для захвата. Кое-кому удавалось приподнять его до уровня колен, бедер, но не могло быть и речи, чтобы кто-то сумел свободно метнуть его. Иккос, который откуда-то появился и наблюдал за этой забавой, воскликнул:
- Поищите Герена!
Навкратиец наконец отыскался и молча подошел к камню. Он не мог просунуть в трещину всю руку, вошли только три пальца. Герен быстро поднял глыбу на уровень груди, потом перевернул ее в руке и, когда, казалось, камень вот-вот выскользнет, стремительным толчком отбросил его на несколько шагов.
Иккос сказал Евримену:
- Смотри, чтобы он не переломал тебе кости в борьбе.
- Оставьте вы это, - сказал прибежавший Алкимид, - пойдемте, я покажу вам кое-что поинтереснее.
И они уже шли вслед за ним, влекомые самим этим праздничным днем, словно листья ветром.
- Это мой прадед, - произнес эгинец.
Перед ними был Праксидам, победитель на пятьдесят девятой Олимпиаде. Вырубленный из ствола кипариса, весь в темных полосах, шероховатый от дождей, ветра и солнца, он стоял, прижав к бедрам руки, на которых грубой позолотой были нанесены бойцовские ремни. Посреди лба, словно морщина, обозначилась трещина, более чем полувековой давности. Алкимид пытался найти в нем сходство с собой. Однако никакого сходства не было. У деревянного Праксидама оказалась круглая голова, широкая физиономия с бессмысленной улыбкой и выпученные глаза из голубого стекла, отливавшие жестким, почти мертвенным светом. Он, скорее всего, походил на Рексибия из Опунта, которого в жизни никогда не видел, но теперь тот стоял рядом, на соседнем цоколе, вырезанный из фигового дерева, победитель, на две Олимпиады моложе его.
58 Бог войны.
59 Вид головного убора или короны.
60 Празднества в честь Геры.
61 Имеется в виду церемония заключения "священного мира" между легендарными царями Элиды, Писы и Спарты.
62 Тиран Коринфа (698-658 гг. до н. э.). В олимпийском храме богини Геры (Герайоне) хранился так называемый сундук Кипсела, украшенный уникальной резьбой. В этом сундуке, по преданию, Кипсел, будучи ребенком, скрывался от убийц.
63 В настоящее время этот камень, найденный в прошлом веке при раскопках Олимпии в могильнике Пелопса, хранится в местном музее.