Угадывая, без сомнения, его колебания, брат Антонен сменил тон и снизошел до улыбки, сказав:— Боюсь, что я вас немного «вывел из себя», когда спросил, к какой ветви семьи Куртене вы принадлежите. Поверьте, это не было праздным любопытством. Случилось так, что я провел долгие годы в Вут д'Акр. Это было во время Первого крестового похода короля Людовика, который ныне пребывает во славе небесной. При разных обстоятельствах я встречался с одним из его конюших по имени Рено де Куртене. Он родился в Антиохии, и я знаю, что таких было немного. Быть может, сир Рено де Куртене — из ваших родных?
Оливье вынужден был признать, что командор обладает определенным обаянием, но при первой встрече он этого не заметил. И голос его был способен обрести теплоту. Рыцарь невольно расслабился:
— Это мой отец! Вы его знали?
— Я бы так не сказал... Мы никогда не были близки. Мой статус был гораздо ниже. Но я сумел оценить его доблесть, его прямоту. Он по-прежнему в этом мире?
— Слава богу, да!
— Я очень рад. Судя по себе, я предполагаю, что он уже в возрасте?
— Это так, но годы проходят для него — впрочем, как и для моей матери! — мимолетно, не нанося следов разрушения. Быть может, его силы несколько уменьшились, но он по-прежнему может без труда повалить дерево. Волосы поседели, но он по-прежнему строен и статен, словно юноша... Любовь к отцу сделала речь Оливье красноречивой, его суровое красивое лицо обрело нежность. Тем временем брат Антонен продолжал, бережно разглаживая страницы раскрытого часослова: — У вас есть братья, сестры?
— Я единственный сын... к сожалению моих родителей!
— И вы избрали Храм, хотя могли создать семью и продолжить род? Им, вероятно, было тяжело принять ваш выбор?
— Думаю, они достаточно меня любят и рады, что я счастлив в своем выборе. Ведь я с детства жажду быть служителем Божьим и мечтаю сражаться во имя Его, — добавил он, благоговейно перекрестившись.
— Это верно, ибо вы не могли выбрать более благородной дороги! Если вам случится повидать отца, напомните ему обо мне. Он в Куртене?
— Нет. У него есть там владение, но там хозяйничает управляющий. Отец живет в Провансе, откуда родом мать.
— Это далеко отсюда?
Вопрос, заданный нарочито небрежным тоном, был неуместным. Оливье тут же замкнулся:
— Да, довольно далеко... Возвращаясь к вашему грешнику, достопочтенный брат, — добавил он, заглаживая резкий ответ почтительным тоном, — вы должны понимать, что мы едем медленно, поэтому пленник — ведь именно так его следует называть? — станет для нас обузой, потому что за ним нужно присматривать...
— Дело в том, что в данный момент я никому не могу это поручить. Я собираюсь в Авиньон, и замок лишится большей части своих защитников. А ведь мы постоянно подвергаемся коварным нападениям банды грабителей, которая живет в ближайших горах. С другой стороны, вы можете не опасаться этого несчастного. Мужество не входит в число его главных добродетелей, он будет вести себя спокойно.
Оливье понял, что отказаться от этой просьбы невозможно. Поэтому он склонился в поклоне, распрощался с командором и направился к своим спутникам, чтобы предупредить их об этом новом затруднении. Как он и ожидал, Эрве фыркнул:
— Грабители? Нападения на такую мощную крепость? Вы сами-то в это верите?
— А что мне остается делать? Мы простые рыцари и должны подчиняться тем, кто стоит выше нас, если только это не вредит нашей миссии.
— Да, понимаю! Иначе говоря, мы командора еще и благодарить должны, потому что он удостоил нас такой просьбы? Уж лучше бы мы заночевали под открытым небом!
— Разделяю ваши чувства, но, когда бутылка вина откупорена, ее нужно выпить. А вы что скажете, сержант?
Анисе, который вообще ничего никогда не говорил, пожал плечами, но все-таки спросил:
— Куда нам его деть?
— Верно, — откликнулся Эрве. — Это настоящая проблема: мы не можем посадить его на повозку. Мы же не знаем, за что его наказали, может быть, он вор. Что если он попытается узнать, что находится в ящиках?
— Но я надеюсь, что ему дадут лошадь. Если бы его лишили рыцарского звания, он не был бы допущен к общему столу.
Тем не менее, когда утром брат Антонен привел к ним Юона де Мана, запястья у того были соединены короткой железной цепью, прикрепленной к браслетам на руках, ноги же оставались свободными — стало ясно, что никакой лошади ему не дадут. Увидев это, Анисе жестом предложил устроить его рядом с собой на козлах, где вполне могли бы разместиться двое.
— Передаю вам этого человека, чтобы вы отвезли его туда, где он должен находиться. Обращайтесь с ним так, как вам будет угодно, — презрительно сказал брат Антонен. — Это трус, недостойный того благочестивого дома, в котором будет сокрыто его бесчестие. Если он попытается сопротивляться, убейте его без колебаний!