Вспыхнула магия, рассыпая алые искры. Мир вокруг исчез, оставив лишь их двоих наедине. Сильвия даже не заметила, как осталась в одних чулках. Впрочем, на Салазаре к тому моменту уже вообще не было ничего. И несколько секунд она позволила себе любоваться его восхитительным телом.
В свете ламп серая кожа прекрасно подчёркивала каждую чёрточку, каждый шрам. Он словно был ожившей статуей бога мужественности. Если бы такой существовал — именно так и выглядел.
Кроу протянул ей ладонь, блеснули острые чёрные когти. Приняв руку, девушка тут же оказалась прижата к крепкому мужскому телу. Жар усилился, теперь в их общей магической пляске пылало вожделение. От стянувшего низ живота жара стало трудно дышать, а когда мужчина подхватил Сильвию под бедра и усадил перед собой на столик, а сам опустился на колени, показалось, воздух исчез совсем.
Запустив руки в чёрные волосы, девушка сжала бедра, не давая тому остановиться, и запрокинула голову, тщетно стараясь набрать кислорода для нормального дыхания. Она словно попала в огненный смерч, начинающийся от губ мужчины, и расходящийся широкими волнами по всему её телу.
А потом всё вокруг вспыхнуло. Тело свело сладкой судорогой, Сильвия прочувствовала, как расправляются напряжённые мышцы, как смывается усталость, словно пепел с ярко-красных углей. И теперь, когда наслаждение медленно отступало, девушке хотелось сползти ко всё ещё стоящему перед ней на коленях мужчине и раствориться в его объятиях.
Но вместо этого он снова подхватил возлюбленную на руки и теперь уложил на лежак. Салазар снова принялся покрывать её поцелуями. На этот раз — гораздо более быстрыми, но и более жаркими. Кончик языка эше’райх прошёлся вдоль шеи, скользнул по ключице, опустился до левой груди и заплясал там, снова распаляя в Дэн страсть. Воздуха вновь стало мало. И мало было ласк любимого мужчины, хотелось больше, хотелось стать одним целым. Ей не было нужды просить — он и сам прекрасно знал, как сделать так, чтобы ей было хорошо.
На мгновенье замер над ней, словно спрашивая разрешения. И тогда Сильвия снова обхватила ногами его бедра. Краткая вспышка боли, практически тут же сменившаяся новым, до этого незнакомым ей удовольствием. А потом, дав ей привыкнуть, мужчина продолжил движение.
Его руки вновь оказались под её спиной, и Дэн чувствовала себя плавающей в море наслаждения. От движений Салазара её вздымало на новой волне, чтобы почти тут же опустить. И снова. И снова.
Разом погасли лампы, когда очередной вихрь, уже зародившийся прямо в ней, вспыхнул, обрушивая всё мыслимые и немыслимые преграды. Сильвия откинула голову назад, с трудом переводя дыхание, ощущая себя единой со своим возлюбленным.
— Я, надеюсь, это не последний раз, — прошептала она, открывая глаза.
Губы обжигало собственное дыхание, жажда терзала горло и рот, но она счастливо улыбалась, рассматривая своего мужчину. Первого и единственного.
— О, моя принцесса, — усмехнулся Салазар, окидывая её обнажённое тело хозяйским взглядом. — Это даже не начало, — заверил он. — Я рассчитываю показать тебе гораздо больше, чем сейчас.
Тяжело дыша, она хотела спросить, разве может быть что-то больше, но их прервал требовательный стук в дверь.
— Наша остановка, — послышался голос Райна сквозь грохот колёс. — Собирайтесь!
Кроу на мгновенье нахмурился, но всё же встал на пол. Разбросанная ими одежда по мановению руки поднялась в воздух, отряхнулась, очистилась, и теперь висела, как на плечиках.
Первым делом Кроу накинул Сильвии тёплый меховой плащ и помог его застегнуть, словно она маленькая девочка и не справится сама. Впрочем, отказываться Дэн не собиралась. Нежность, сочившаяся от его ауры, приятно наполняла её саму. Только после этого он облачился сам.
Паровоз загудел, заскрипели тормоза — они прибыли.
— Ну, здравствуй, Швицерра, — хмыкнул Салазар, глядя в окно. — Идём, любимая, нас ждёт война.
Однако воевать не пришлось. Мантии и здесь запустили свои щупальца. Сразу на вокзале их уже встречали два паромобиля, точная копия тех, чьи чертежи показывал несколько лет назад Ленц. Как бы Кроу ни уговаривал продать, Кнехт отказывался. Как стало ясно позже — лучше бы он их не изобретал. Оливия едва не погибла, а сам изобретатель лишился руки и ноги, спасая возлюбленную. И это ставило под сомнение перспективность подобной разработки.
Усмехнувшись воспоминаниям, Салазар открыл дверь перед Сильвией. Сидящий за рулём швицеррец в форме местной академии был знаком — приезжал на выставку в кортеже Ленца.