— Извини. Забудь, сама ему расскажешь о своих чувствах, если они есть, — с нажимом проговорила женщина и толкнула дверь кабинета. — Заходи.
Внутри оказалось гораздо теплее, и Анне повесила куртку на крючок. Лив последовала примеру и долго-долго приглаживала ладонями воротничок рубашки, не зная куда деть руки.
— Замёрзла?
— Немного.
Госпожа Кнехт скрылась за дверцей шкафа, а затем протянула гостье чашку с напитком. Онемевший от холода нос не чувствовал запаха, а по цвету жидкость напоминала чай.
— Залпом, — приказала ректор, и девушка испуганно проглотила нечто, заставившее её закашляться и судорожно хватать воздух.
— Коньяк? — просипела Лив и схватилась за горло.
— Зато согреешься.
Анне села за стол, запустила руку в карман, и по комнате мгновенно прокатилась волна, едва не сбившая с ног стремительно хмелеющую девушку. Оливия устояла, тяжело моргнула и разглядела натянутый вокруг купол тишины. Она не успела скрыть своего удивления произошедшим. Мать Ленца заметила реакцию и улыбнулась шире, а затем положила на стол часы, некогда принадлежавшие Декарду Кроу. Отец сказал, что потерял их сразу после похорон Говарда и Гордона Кнехтов.
— Откуда у вас это? — Лив сжала кулаки, мечтая наброситься на вдову с упрёками в воровстве.
— О чём ты? — невинно спросила женщина и погладила крышку часов с инкрустацией в виде красного камня.
— Откуда они у вас? — Оливия опять теряла над собой контроль, но в этот раз на неё накатила чудовищная слабость, ноги подкосились, и ей пришлось сесть. — Что со мной?
— Магическое истощение. Тот чудовищный всплеск, от которого вы так спешно уезжали на снегоходе, твоих рук дело? — Анне сцепила пальцы под подбородком, продолжая изучать гостью.
— Я не… Часы, откуда? Отвечайте… — воздуха в груди не хватало, девушка говорила судорожно и с придыханием.
— Ты мне приказываешь, служанка Мил-мил? — глаза цвета янтаря затянуло льдом.
— Ваша семья… всегда воровала изобретения моего… — обвинения полились слишком неожиданно, и Оливия едва успела остановиться.
— Вот как… Ну, договаривай про мою семью, про погибшего мужа и его брата. Про искалеченного сына, который спас твою жизнь, рискуя собой. Давай, Оливия Кроу, скажи про них гадкие слова из-за простых часов, ведь это то, что ты бросила Ленцу на похоронах, правда?
Девушку почти полностью парализовало. Напиток! Анне явно что-то подмешала.
— Ленц добрый мальчик. Даже слишком. Многие пользуются этим, вся Швицерра пьёт его кровь, но ты… — ректор встала из-за стола. — После твоих слов он переменился. Стал одержимым. Что ты сказала ему на похоронах? Отвечай!
— Мне было десять. Я не понимала… — горло и глаза невыносимо жгло.
— Что ты сказала ему? — повторила Анне и вцепилась Оливии в плечи.
— Сказала, что ненавижу его, и теперь Кнехты больше не будут портить жизнь моему отцу. Сказала, что рада… — слёзы покатились по щекам, и вместе с ними пришло облегчение, а мать Ленца расцепила пальцы.
Ректор самодовольно ухмыльнулась.
— Он ничего не рассказал мне тогда. Ленц был подавлен в тот день, единственное, что произнёс: «Однажды я сделаю так, что она передумает и заберёт свои слова назад». Ты передумала, Оливия? Ты ненавидишь моего сына и нашу семью?
— Нет.
— Не лжёшь, — кивнула Анне, достала из шкафа устройство, напоминающее револьвер, и зарядила его ампулой с прозрачной жидкостью.
Женщина подошла к обездвиженной жертве и поднесла дуло к нежной коже шеи. Оливия сдавленно закричала, но магический купол послушно поглотил все звуки. Щёлкнул зажатый до упора спусковой крючок — глухой скрежет механизма, и игла вонзилась в плоть, разнося антидот по организму юной Кроу.
— Ленцу не болтай лишнего. Будут свои дети — поймёшь. Я не держу зла на глупую десятилетнюю Оливию, но от тебя не знаю чего ожидать.
Девушка потёрла шею, стыдясь своего крика, в какой момент показалось, что Анне застрелит её. Всего лишь медицинский пистолет, как глупо!
— Я разрешу тебя остаться. Так ты будешь у меня на виду. Но есть условия, — как ни в чём не бывало, сообщила мать Ленца, словно не было только что этого жуткого допроса.
— Какое? — покорно поинтересовалась Лив, осознавая, как сильно изобретатель похож на Анне, оба Кнехта ставили ей свои требования.