— Давай я поговорю с Шарпи в понедельник, — говорит Мишель. — У меня есть одна идея.
— Какая?
— Может, хозяева согласятся продать ее поэтапно?
— Да ни за что на свете они на это не пойдут!
Окна нашего pension[22] выходят на старый порт, и я целый день наблюдаю за тем, как приходят или отчаливают яхты и паромчики курсируют между берегом и островами. Мишель ушел на последнюю деловую встречу фестиваля и вернется только вечером. Меня гложет желание опять съездить наверх, в холмы, но я точно знаю, что одна никогда не найду дорогу. Вместо этого я провожу весь день в комнате, читаю и делаю заметки в блокноте.
Я приехала в Канны не для того, чтобы покупать дом. Мишелю надо было присутствовать на фестивале, и он пригласил меня провести эту неделю с ним. Но давняя мечта о доме у моря каждый раз, когда я оказываюсь на побережье — в Финляндии ли, Австралии, Африке или Девоне, — заставляет меня внимательно вглядываться в объявления, вывешенные в окнах агентств, а иногда и смотреть дома и участки. Я не оставляю надежды на случайную удачу — на встречу с местом, про которое сразу пойму, что оно мое. И еще ни один дом не казался мне таким моим, как «Аппассионата». Но в любом случае покупать ее было бы безумием. До этого момента все, что зарабатывала, я всегда тратила на путешествия. Мне нравится пересекать границы и открывать мир. Я непоседлива и неугомонна, точно стараюсь за отпущенный мне срок прожить сотню жизней. Я никогда даже не делала попытки где-нибудь осесть. Никакого капитала у меня нет. Французский учила в только школе и говорю на нем с трудом. С сельским хозяйством знакома больше понаслышке: у маминой семьи ферма на юге Ирландии, и я девочкой проводила там школьные каникулы, а кроме того, мне довелось сыграть жену деревенского ветеринара в сериале. Вряд ли это можно считать серьезным агрономическим опытом. И все-таки мысль о том, чтобы вернуть к жизни старую оливковую ферму с видом на море и пустить наконец корни вместе с этим мужчиной…
Но я ведь его едва знаю. Он сделал мне предложение на второй день знакомства. Coup de foudre[23], как он сам выразился. Но зато, с тех пор как мы встретились, у меня непрерывно кружится голова, и я, как перекати-поле, лечу куда-то, подхваченная ветром. Может, это и нелогично, но я точно знаю: то, что происходит сейчас в моей жизни, правильно.
Я начинаю набрасывать на листочке бумаги список предстоящих дел, хотя это для меня совсем нехарактерно. Сейчас это просто попытка немного обуздать воображение и оценить масштаб задуманного. Пока еще перспектива превратиться в землевладелицу представляется мне чем-то из области фантастики. Возможно, так она обретет плоть и кровь.
В шесть часов церковные колокола начинают созывать прихожан к первой воскресной мессе, которую служат вечером в субботу, а я, устав от попыток примирить мечту с реальностью, отправляюсь на пляж. Вода еще холодная, и купаюсь только я одна. Мне это нравится и нравится соленый вкус моря на губах. Я переворачиваюсь на спину и рассматриваю линию набережной, растянувшуюся до самого Кап д’Антиба, и холмы за ней. Все здесь кажется иностранным и непривычным. Розовые и кремовые стены домов, мягкий ностальгический свет, привлекающий сюда столько художников. Впервые мне на глаза попадается обсерватория на холме справа. Я пытаюсь примерить на себя роль habitant[24]. Смогу ли я жить здесь? Да. Да! И хотя уже миллионы людей делали это до меня, я кажусь сама себе отважной и безрассудной искательницей приключений, которая воплощает в жизнь то, о чем другие только мечтают. Я чувствую восхитительный прилив сил и энергичным кролем плыву прочь от берега. Конечно, одна я вряд ли бы решилась на это. Но нас двое. Двое. И я глубоко ныряю, стараясь достичь дна.
В воскресенье мы уезжаем из города и направляемся в старый очаровательный городок Ванс, прилепившийся к самой верхушке холма, в конце длинной петляющей дороги. Мишель хочет показать мне часовню Розер, которую по заказу доминиканцев спроектировал и построил Анри Матисс, живший тогда в Симье, элегантном квартале на холме прямо над Ниццей. Но часовня оказывается закрытой. Какое разочарование. А я уже представляла себе немноголюдную, скромную мессу. Монахи со склоненными головами, запах ладана. В надежде увидеть хотя бы здание часовни и сад мы просовываем головы через решетку, и Мишель показывает мне на бронзовый крест высотой сорок два фута и потом на крышу часовни. Она выложена сверкающей на солнце лазоревого цвета плиткой. Какая простота и свежесть, какая чистота!