Джиллиан поставила перед ней тарелку, налила два стакана молока и села рядом.
- Я ужасно устала и чувствую, что мне надо приложить титанические усилия, чтобы поднять этот бутерброд с тарелки, - сказала Энджи. Эта мысль заставила ее хихикнуть. Смешок превратился в какой-то странный полувсхлип. Джиллиан тоже рассмеялась.
- Ты все еще не в себе.
- Пожалуй, да.
- Мы сразу пойдем спать, как только поедим.
- Да, мэм.
Еще несколько минут они жевали молча, прежде чем Энджи снова заговорила.
- Сегодня я почувствовала себя так странно.
Джиллиан посмотрела в лицо Энджи, обратив внимание на ее тихий голос.
- Да? В каком смысле?
- Первый раз за долгое время я подумала: “Ну и ну, мой папа стареет”. Ты знаешь? Я никогда не видела его таким маленьким. Таким хрупким. Мой отец всегда был, как будто из бетона, - невысокий, но крепкий. Он мог поднять, что угодно. Передвинуть, что угодно. Все исправить. А сегодня на больничной койке он выглядел… старым. Слабым, немощным и старым.
Ее темные глаза наполнились слезами, и Джиллиан положила свою руку на ладонь Энджи.
- Тяжело смотреть, как стареют твои родители, - сказала Джиллиан. Ее собственный отец все еще был здоров, но гораздо слабее, чем раньше.
- И не видеть этого тоже тяжело, да? - добавила Энджи, подумав о матери Джиллиан.
С грустной улыбкой Джилл согласилась.
- Да, к сожалению.
Почувствовав необходимость сменить тему, Энджи сказала: - Извини, что тебе пришлось пропустить свой софтбол.
Джиллиан пожала плечами.
- Я уверена, что они отлично обошлись и без меня. В любом случае, я предпочла бы быть рядом с тобой.
Энджи сжала ее руку. Оттолкнув пустую тарелку, она сказала: - Идем спать.
*****
Едва раздевшись, они сразу повалились на кровать, проспав почти десять часов подряд. Когда Джиллиан открыла глаза, солнечный свет бодро пробивался сквозь шторы, а радиочасы подсказали ей, что уже 12:45. На долю секунды ее охватила паника, прежде чем она расслабилась. Слава богу, у обеих хватило ума взять на сегодняшний день больничный - они не имели представления, что происходит и как долго им пришлось бы находиться в больнице. Вместо того чтобы вскочить с кровати и отправиться в душ, она повернулась в мягкой постели, прижалась спиной к теплому крепкому телу Энджи, обнимающей ее сзади, и потерлась о руку, лежавшую у нее под шеей.
Тело немного ныло от долгого нахождения в постели, но ей не хотелось вставать и разрушать близость со своей партнершей.
“С партнершей”.
Вот кем была для нее Энджи. Во всех отношениях. Иногда Джиллиан останавливалась, чтобы подумать, как сильно она облажалась в прошлом году, насколько близко оказалась к тому, что могла потерять все, и ей хотелось себя прибить. Но оказалось, что старая поговорка, возможно, гласит истину: “Всему есть своя причина”. Она никогда раньше не верила в это, всегда думая, что это своего рода отговорки людей, которые использовали слова для ситуаций, которые не могли ни контролировать, ни объяснить. Вас уволили после двадцати лет работы - на то есть причина. Пьяный водитель совершил аварию, в которой кто-то погиб, а сам вышел без единой царапины - на все есть причина. Виновный убийца оправдан - всему есть своя причина. “Да ладно, - всегда думала она. - Ерунда!”
В прошлом году жизнь заставила взглянуть на вещи по-другому, хотя она и понимала, что если бы не вступила на неверный путь, если бы не приключился весь этот бардак с Линдси, то они с Энджи никогда бы и не поговорили о состоянии своих отношений, о том, что чувствовала каждая из них, по чему они тосковали; тогда они не озвучили бы, что им необходимо сделать. И все бы не закончилось так, как было теперь.
Они стали сильнее. Сплоченнее. Надежнее.
Было нелегко. Это был медленный процесс, на который ушло несколько месяцев. Они ходили к психологу - по отдельности и вместе. Энджи довольно долго держалась отстраненно. Она была пуглива и не доверяла Джиллиан полностью. Джиллиан знала это и понимала, но все равно ей было невыносимо больно. Первые пару недель после возвращения домой Энджи ночевала в гостевой комнате - она все еще была не готова делить постель с человеком, который так глубоко обидел ее. Джиллиан, опять же, все понимала. Однако это не мешало ей плакать по ночам.
Примирение проходило изнурительно.
Джиллиан улыбнулась, вспоминая об этом. Она была полна решимости терпеть столько, сколько нужно, чтобы вернуть свою жизнь обратно. Слава богу, Энджи - не тот человек, который стал бы мучить ее вечно. Она не испытывала удовольствия, упрекая Джиллиан совершенной ошибкой. На самом деле, ей, казалось, было почти неловко в те моменты, когда отсутствие доверия вставало барьером между ними, тем более, что часть вины за то, что их отношения пошли по наклонной, она приняла на себя. Они обговорили все болезненные моменты, со всем возможным уважением и деликатностью, и наконец - совершенно неожиданно - все изменилось. Однажды вечером Энджи пришла в их спальню с журналом и просто сказала: - Я соскучилась по тебе. Можно войти?
Джиллиан оторвала взгляд от книги, моргнула и откинула одеяло со стороны Энджи. Затем они нарочито небрежно вернулись к чтению, а Джиллиан старательно пыталась не дать своему лицу расплыться в радостной улыбке.
Прошло еще два месяца, прежде чем они впервые занялись любовью.
Началось все осторожно и робко, каждая из них прикасалась к другой так, словно они никогда не были вместе. Медленно попробовали трепетные застенчивые поцелуи, и только через несколько минут решились углубить и продлить их. Движения были нежными и неторопливыми, казалось, каждая почти боится притронуться к телу другой. Но они уделили друг другу много внимания, они на самом деле говорили о том, что чувствуют, как двигаются, и с удивлением обнаружили, насколько им хорошо вместе. Пережитый восхитительный оргазм вызвал у Джиллиан поток слез, извинений и признаний в любви. Глаза Энджи тоже не остались сухими, и она прижала Джиллиан к себе так, будто никогда больше не собиралась выпускать ее из своих рук. Именно эти крепкие объятия, означающие гораздо больше, чем полученное наслаждение, и заставили Джиллиан поверить, что все будет в порядке.
“Есть разница между сексом и близостью”, - вспомнила она собственные слова, которые однажды сказала Энджи. Однако теперь поняла, что эти понятия не исключают друг друга.
К чести Энджи, она уделяла теперь гораздо больше усилий и внимания сексуальным потребностям Джиллиан. Этот вопрос никогда не обсуждался в их прошлом, но Джиллиан знала, что именно из-за него они едва не разбежались. Либидо Энджи не было столь глубоким, как у Джиллиан. Никогда не было и никогда не будет, и это нормально. Только теперь они об этом могли поговорить; вот что изменилось. Вместо того чтобы делать шаг, получать отпор, а потом обижаться, Джиллиан на самом деле откровенно поговорила с Энджи. Они начали устраивать себе вечерние свидания и планировать занятия сексом. Выглядело это не очень романтично, но зато работало. Они сблизились так, как не были бы близки никогда, если бы продолжали пренебрегать сексуальным аспектом своих отношений. И то, что они открыто об этом говорили, на удивление нравилось им обеим.
Энджи зашевелилась у нее за спиной. Джиллиан поняла, что любимая медленно пробуждается, уловив изменение ее дыхания. Рука Энджи, лежащая на боку Джиллиан, передвинулась вверх и аккуратно накрыла ее обнаженную грудь, притягивая ее тело плотнее к собственному. Теплые нежные губы скользнули по шее, нос уткнулся в ухо, а пальцы Энджи начали ласковый танец с ее соском.
Тело Джиллиан за считанные секунды невероятно возбудилось - еще один странный побочный эффект их примирения. Энджи почти ничего не стоило завести ее. Не то чтобы раньше с этим возникали трудности, но сейчас она снова чувствовала себя подростком. Все, что нужно было сделать Энджи - это особым образом посмотреть на Джиллиан, и ее нижнее белье тут же становилось влажным от предвкушения. Сейчас она собралась было повернуться на спину, но Энджи крепко прижала ее к себе.