– Нет, Прествик. Думайте.
– Э-э… смелость?
– Да нет же. Думайте.
– Ума не приложу, Эр-Пэ. Дерзание?
– Ради всего святого, Прествик, что с вами творится? Думайте!
– Принципиальность? Верность? Руководство?
– Думайте, Прествик! Думайте, думайте, думайте, думайте! Когда произошел этот разговор? Кажется, когда у сэра Прествика предпоследний раз обострилась язва двенадцатиперстной.
– Так кто же у нас сейчас ставит “Обхохочешься”? спросил обстоятельный мистер Пошлак.
– Корбишли, Эр-Пэ.
– Ах, Корбишли. Так сообщите ему, Прествик, ладно?
Сэр Прествик черкнул в блокноте “Сообщить Корбишли”, и полностью его заметки по обсуждаемому вопросу выглядели теперь так: “Сообщить Корбишли. Сообщить Корбишли. Сообщить Корбишли”. Едва слышный стон украдкой вырвался из-под его усов. Сэр Прествик был несчастен.
Его назначили в правление Объединенной телестудии после того, как он получил титул баронета за заслуги перед Англией в области общественных сношений; заслуги состояли в том, что из всех специалистов по общественным сношениям к моменту раздачи наград удалось найти одного-единственного деятеля, который не вел себя предосудительно с моральной точки зрения, так как лежал под наркозом в больнице; это и был Прествик. Для начала его сделали ответственным за общественные сношения. Но оказалось, что общественные сношения неразрывно связаны с культурными, то есть с отношением мистера Пошлака к культуре, а культурные сношения незаметно переходили в общечеловеческие, то есть в отношение мистера Пошлака ко всему человечеству, кроме общественности, которая подпадает под сношения общественные. От напряженной работы сэр Прествик буквально таял на глазах.
– И еще одно, – сказал мистер Пошлак. – Сегодня утром в кабине лифта я насчитал пять окурков и четыре спички. Что вы об этом думаете?
– Должно быть кто-то прикурил от зажигалки, Эр-Пэ, ответил сэр Прествик.
Мистер Пошлак остановился как громом пораженный и смерил сэра Прествика глазом, наметанным на мелочи.
– У вас что, живот болит, Прествик?
– Да собственно, знаете, Эр-Пэ…
– Если вам трудно работать, так и скажите. Всегда могу обойтись собственными силами.
– Я вполне здоров, Эр-Пэ.
– Налейте себе стакан минеральной. Возьмите печенья. Не стесняйтесь.
Сэр Прествик вскочил и устремился к стенному шкафу, рядом с которым стоял мистер Пошлак.
– Налейте и мне стаканчик, – сказал мистер Пошлак. – На чем я остановился? Ах да, на пяти окурках и четырех горелых спичках в лифте. Разошлите по всем отделам меморандум с подробным перечнем найденного и напомните всем сотрудникам, что лифтами пользуются посетители, и у них впечатление об Объединенной телестудии вполне может сложиться на базе того, что они увидят на полу.
– Что они увидят на полу. Записал, Эр-Пэ, – откликнулся сэр Прествик, тщетно пытаясь налить минеральной и одновременно сделать пометки в блокноте.
– Взовите к самым светлым сторонам их души.
– Помечу себе, Эр-Пэ.
– Всегда и везде, Прествик, надо взывать к самым светлым сторонам души сотрудников. Они у них есть, надо только иметь смелость в это поверить. Вот один из краеугольных камней здравого руководства.
– Самые светлые стороны… именно.
– Всегда обращайтесь с другими так, как хочешь, чтобы обращались с тобой, даже если это последний швейцар.
– Делай другому то, чего желал бы себе.
– Это здравые общечеловеческие отношения. Это здравый бизнес. Это здравая этика.
– Несомненно, Эр-Пэ.
Мистер Пошлак помедлил, затем пригладил шевелюру – сделал ей то, чего желал бы себе.
– Кстати, об этике, – сказал он. – Кажется, мы где-то строим новый отдел этики для какого-то теологического колледжа?
– Для научно-исследовательского института автоматики, чуть оживился сэр Прествик.
– Да, что-то в этом роде.
– Я надеялся, что мы выкроим время потолковать об этом, Эр-Пэ, ведь у меня недурная новость. Они там пригласили на открытие королеву.
– В самом деле?
– Так говорят, Эр-Пэ.
– Хорошо, Прествик, хорошо. Очень хорошо. Налейте себе еще стаканчик минеральной.
Мистер Пошлак погрузился в раздумье, примечательное широтой обзора.
– Как это они ухитрились? – спросил он.
– Не знаю, Эр-Пэ.
– Интересно, как они ухитрились. Насколько мне помнится, вам не удалось заполучить королеву на открытие студии.
– Не удалось, Эр-Пэ.
– И королеву-мать вам тоже не удалось заполучить.
– Да.
– И принцессу Александру.
– Да.
– И герцога Кентского.
– Да.
– И герцога Глостерского.
– Я заполучил герцога Бедфордского.
Мистер Пошлак вытащил перочинный ножик и машинально стал соскабливать с картины Риопелли особенно выпуклый мазок розовой краски.