24
Сэр Прествик Ныттинг был на проводе и вызывал Нунна. Эта истина не требовала дальнейших доказательств.
– С вами будет говорить сэр Прествик Ныттинг, мистер Нунн, – сказала мисс Фрам в приемной.
– Мистер Нунн? – сказала секретарша сэра Прествика. – С вами будет говорить сэр Прествик Ныттинг, мистер Нунн.
– Нунн? – тревожно осведомился сэр Прествик. – Нунн? Это вы, Нунн?
– Доброе утро, сэр Прествик, – сказал Нунн.
– Это Нунн у телефона?
– Собственной персоной, сэр Прествик.
– Ага. Так вот, послушайте, это Ныттинг говорит.
– Приветствую, сэр Прествик.
– Доброе утро, Нунн.
Наступила пауза: оба собеседника собирались с силами после первого шока и пытались сообразить, кто же кому звонит и с какой целью. Непосвященного эта пауза ввела бы в заблуждение. Во всяком случае, она ввела в заблуждение телефонистку Объединенной телестудии – абонентов разъединили.
Минут через пять телефон Нунна зазвонил снова.
– С вами будет говорить сэр Прествик Ныттинг, мистер Нунн, – сказала секретарша сэра Прествика.
– С вами будет говорить сэр Прествик Ныттинг, мистер Нунн, – сказала мисс Фрам.
– Нунн? – подозрительно выспрашивал сэр Прествик. Нунн? Нунн? Это Нунн? Кто у телефона? Нунн? Нунн?
– Слушаю вас, сэр Прествик.
– Это опять Ныттинг, Нунн. Нунн, что случилось? Что-то случилось. Я вас не слышал. Нас прервали?
– Должно быть.
– А вы, Нунн, вы меня слышали?
– Ни словечка, сэр Прествик.
– Значит, вы пропустили мои слова о том, что Ротемир страшно обеспокоен?
– Да.
– Слыхали?
– Нет, пропустил.
– Ну, так слушайте, я повторю все сначала. Ротемир страшно обеспокоен.
– Грустно слышать.
– Да. Ну, обеспокоен, знаете ли, возможными последствиями. Как я вам уже объяснял – только, может, вы не слышали, – он никоим образом не желает посягать на традиционные академические свободы института. Он считает – и я с ним, конечно, полностью согласен, – что они нерушимы. Абсолютно нерушимы.
– Ценю ваши чувства, сэр Прествик.
– Но надо же помнить о возможных последствиях. Вы улавливаете мою мысль?
– Да, вполне.
– Я выражаюсь ясно?
– Да, предельно, сэр Прествик.
– Значит, мы друг друга понимаем?
– По-моему, да.
– Не обижаетесь?
– Отнюдь.
– Вам долго разжевывать не нужно, а, Нунн?
– Никогда, сэр Прествик.
– Ну значит, мы с вами поладим. Надеюсь, вы не находите, что я веду себя, как надутая старая дева, Нунн. Вы ведь знаете как оно бывает. Ротемир взвился до потолка. Винит меня в том, что я сам ничего не знал и ему не сообщил, и я теперь в неловком положении. Он говорит, что не понимает, для чего я торчу в правлении, если ему самому приходится собирать сплетни на званых вечерах, выясняя, куда уходят его деньги. Разумеется, по-своему он прав, его можно понять.
– Собирать сплетни на званых вечерах?
– Да, о последней заварухе он прослышал на каком-то званом вечере. Так он и узнал. Особенно обидно, что в Би-Би-Си кто-то осведомлен о делах Объединенной телестудии лучше, чем сам Ротемир.
– Понимаю.
– Само собой, он взбесился.
– Само собой.
– По-моему, законно.
– Да, вполне.
– Нас беспокоят только последствия, Нунн.
– Именно.
– Я к тому, что лично мы не против, чтобы машины отправляли церковные службы…
– Машины отправляли церковные службы?
– Неужели вы вообще ничего не слышали из того, что я говорил?
– По крайней мере, насчет машин, отправляющих церковные службы, ничего.
– Так ведь это-то и обеспокоило Ротемира. Ваши, очевидно, собираются установить такие машины в новом корпусе отдела этики.
– Разве?
– Да, по словам этой дамы из Би-Би-Си. Она говорит, вы там намерены заставить машины молиться…
– Молиться? Машины – молиться? До чего только не дойдут эти заумные чудаки!
– Она говорит, вы заставите машины причащать и выслушивать исповедь.
– Правда? Что ж, я этим займусь тотчас же, сэр Прествик.
– Я к тому, что нас беспокоят только последствия.
– Устраним, сэр Прествик. Положитесь на меня.
– В нашей области приходится проявлять особую осторожность насчет всяческих последствий.
– Конечно, конечно.
– Надо полагать, это опять штучки вашего Мак-Интоша. Не из числа здравомыслящих этот Мак-Интош, да будет мне позволено заметить.
– Вот тут вы, по-моему ошибаетесь. Мак-Интош довольно-таки здравомыслящий.
– Он-то? Здравомыслящий?
– Вполне здравомыслящий.