В разговор вмешался Трусов:
— Через таких, как вы, господин капитан, и как штурман Шлун, хозяйских защитников, наши дети и сидят на сухой корке! А вы с голодухи не мрете, с прошлого года еще толще стали...
— За наш счет живут вместе с хозяевами, вот и усердствуют, — буркнул, словно отвечая Трусову, донкерман.
А Губанов, опередив капитана, уже открывшего рот, произнес то, что моментально и круто повернуло разговор:
— Возможности для постоянной загрузки флота есть. Надо возобновить рейсы на двенадцатифутовый рейд и установить товарообмен с Астраханью.
Браун выдернул трубку изо рта, категорически заявил:
— Не надейтесь. Пока британские войска занимают Баку, а наш друг Бичерахов поддерживает порядок в Дербенте и Порт-Петровске, ни одна капля нефти не будет доставлена большевикам.
— Время проверит, мистер Браун, а вот высказались вы до конца. По крайней мере все ясно. — Губанов поднялся. — И насчет нефти, и насчет бичераховских порядков. Люди знают, что за порядки в Дербенте и Порт-Петровске: казачьи нагайки и виселицы.
Два делегата — донкерман и Трусов — встали вслед за Губановым, но четвертый моряк помедлил, будто удерживаемый на месте металлическим голосом коммодора:
— Британское командование уполномочило меня серьезно предупредить вас, что не допустит продолжения провокационной забастовки, подрывающей нормальную деятельность флота и коммуникаций на Каспийском море!
— Вернее, единственной: коммуникации, — поправил Губанов. — Из Баку в Энзели. С бензином для британских войск в Месопотамии. Только она интересует...
Коммодор прервал его:
— Советую, господа делегаты, подумать до завтра и не слушать большевиков, подвергающих вас и ваши семьи риску не иметь куска хлеба.
Он в недоумении взял вдруг протянутый ему четвертым делегатом листок бумаги, повертел и вручил капитану:
— Прочтите, Александр Иванович.
Капитан и придвинувшийся к нему Шлун уткнулись в листок. Их торжествующие физиономии и тревога на лицах трех делегатов надоумили Брауна, что поступок четвертого делегата был неожиданным для всех.
— Прошение! — известил штурман.
— Прошение, — повторил капитан. — Господин Лукьяненко, — он кивком указал на четвертого делегата, — просит разрешить ему набрать артель из безработных моряков и приобрести на паях парусное судно или на первых порах зафрахтовать его. Мотивы: желание избавиться от безработицы, иметь кусок хлеба и не зависеть от забастовок.
Делегаты вроде оцепенело слушали. Браун с удовлетворением убедился в их растерянности.
— Эх, ты!.. — Трусов проглотил готовое вырваться резкое слово. — Забери назад, слышишь?! Прошение... Люди требуют, когда своих прав добиваются, а не просят милостыню, понял?..
Как бы пытаясь оправдаться, Лукьяненко воскликнул:
— Надоело зубы на полку класть, Миша!..
Багроволицый сосед Брауна проворчал что-то, услышанное лишь коммодором, и тот принялся допытываться у четвертого делегата, для каких надобностей будет куплено судно.
Лукьяненко обстоятельно растолковал.
Одному приобрести даже небольшое, вроде туркменской лодки, суденышко пудов на пятьсот — семьсот — не наскрести денег, а вскладчину, артелью, удастся. Возить думает из Баку всякий товар, но выгоднее всего — керосин в бидонах для розничной продажи на базарах в припортовых городах и местечках, в таких, например, как Ленкорань, Астара, Энзели. )
— Похоже, что на золотую жилу наткнулись, — одобрил капитан «Президента Крюгера». — Постараюсь помочь вам. Инициатива похвальная и полезная, хотя не по душе господину Губанову. Он ведь, как и все большевики с Лениным во главе, против частного предпринимательства.
В глазах Губанова блеснули искорки:
— На ходу подметки срезаете, господин Федоров. Раз-два — и артель безработных превращена вами в частных предпринимателей... Ловко!
— Да уж не с большевиками ей по пути, — ехидно ввернул Шлун. — Не с товарищами забастовщиками!
Коммодор неслышно для делегатов переговорил с багроволицым соседом, затем покровительственно обещал посоветоваться, с кем полагалось, о просьбе Лукьяненко и, назначив ему явиться через сутки, сказал на прощание Губанову:
— Рекомендую, господин председатель профсоюза, образумить ваших забастовщиков. Или британское командование примет другие меры.
— Моряки — народ не из пугливых, мистер Браун, учтите. — Губанов пропустил делегатов вперед, задержался у двери, чтобы еще раз напомнить тем, кто провожал его взглядами, полными ненависти. — Забастовка будет продолжаться, пока мы сами не решим прекратить ее. А когда будет прекращена, все равно знайте, что рабочий класс Баку не отступится от своего требования: «Нефть для Советской России!»