И, оставив за собой последнее слово, покинул салон.
...Так, в разгар майской, второй по счету в 1919 году, всеобщей забастовки бакинских пролетариев, возникло под видом артели безработных суровое товарищество смельчаков, историю которого еще должен был увенчать эпиграф, взятый из давних времен: «На деревянных судах плавали железные люди»...
ОМЭ — дело артельное
История ОМЭ — Особой Морской Экспедиции при подпольном Кавказском комитете РКП(б) и Реввоенсовете XI армии, или, точнее, Особого морского экспедиционного отряда, который действовал под видом артели безработных моряков-каспийцев, никем не записана.
И это понятно. Ведь даже морякам, постоянным участникам плаваний экспедиционных судов, было известно немногое: пристань в Баку, где они принимали груз, пристань в Астрахани, где сдавали его, пароль для брандвахты в одной из проток Волжской дельты, настоящие фамилии своих товарищей по рейсу, да и то не всегда.
В полном объеме деятельность экспедиции знали только четыре человека. Первые двое из них находились в Астрахани — инициатор ОМЭ, организатор каждого рейса С. М. Киров и уполномоченный Реввоенсовета XI армии П. С. Коневский, который встречал экспедиционные суда в дельте, вновь снаряжал их после выгрузки и отправлял обратно. Еще двое действовали в Баку открыто и дерзко, на глазах у врагов — Ян Лукьяненко в должности управляющего артелью безработных моряков и руководитель ОМЭ, член Кавказского и Бакинского комитетов РКП(б) Ф. К. Губанов, председатель Каспийского союза судовых команд. Только эти четыре человека могли воссоздать целиком летопись героических дел и рассказать обо всем, что навечно принадлежит Особой Морской Экспедиции в истории гражданской войны на Каспии.
Увы... Никого из них давно нет в живых. Лишь разрозненные эпизоды воспоминаний участников отдельных плаваний помогают кое-как заполнить пробел в хронике ОМЭ: с момента, когда была разрешена артель безработных моряков, и хотя бы до трагического рейса туркменской лодки № 6.
Пароль вы знаете
Рыбница с группой Ульянцева благополучно достигла Баку на двенадцатые сутки после ухода из волжской дельты и ошвартовалась у Шибаевской пристани под вечер, в последний день майской забастовки.
Огромный порт, переполненный судами, набережная и причалы казались вымершими. Не тарахтели грузовые лебедки, не сновали по рейду буксирные катера, не перекликались у портовых складов и на палубах амбалы-грузчики. Вместо обычного, всегда шумливого и пестрого людского потока у причалов на этот раз, особенно подчеркивая безлюдье, время от времени появлялись и тут же исчезали в глубине улиц, примыкавших к набережной, редкие фигурки торопливых прохожих да возле бульвара с чахлыми, серыми от пыли, будто жестяными, кустами выделялись вооруженные пикеты солдат английских колониальных войск в чалмах-тюрбанах. Такие же как бы приросшие к набережной пикеты виднелись вокруг пятнадцатой пристани, у которой пыхал дымком из наклонной трубы трехмачтовый пароход.
Шкипер узнал его издали.
— «Президент Крюгер» дымит? — поинтересовался он у портового надзирателя, подошедшего к месту, где ошвартовалась рыбница. — В море идет на ночь глядя?
— Нам с тобой про это не скажут, — флегматично отозвался надзиратель. — Там теперь все английское начальство квартирует. Перебралось, как только началась забастовка. Один он и дымит, остальные уже восьмой день отдыхают. — Прибавил, подумав: — Празднуют... только без пирогов... последние сухари доедают... —И, в свою очередь, поинтересовался: — Ты, что ли, хозяин лайбы? Откуда прибыл не вовремя?
Любасов протянул приготовленные заранее судовые документы:
— Из Дербента. Штормом выкинуло, когда шли с тегеранским товаром из Энзели в Петровск. Видите, господин надзиратель, до чего левый фальшборт изломало!.. Нет худа без добра. Пока чинились, весь товар в Дербенте продали и новый заказ получили. Керосин людям нужен. А нашему кормщику Ильичу один хороший покупатель специальное поручение дал... Он исподлобья глянул в глаза надзирателю, увидел в них то, что надеялся увидеть, коротко и равнодушно прибавил:
— Привезти бензину на зажигалку.
Просматривая судовой журнал, надзиратель быстро проговорил вполголоса:
— Здорово, Любасов, давно не встречались. Федя велел, чтобы ты со старшим вдвоем навестили Марью Ивановну; пароль вы знаете: тот самый. За суденышком присмотрю.