И враги снова попали впросак. Оставив артель в покое, они принялись разыскивать таинственную организацию, которая продолжала, несмотря на усиленную блокаду подступов к дельте, снабжать горючим советскую Астрахань. В первую очередь, зная, что высланный ими Губанов нелегально возвратился в Баку, они предприняли охоту на него, не сомневаясь, что большевистский вожак моряков-каспийцев причастен к рейсам с бензином.
Днем и ночью за Губановым охотились не только агенты мусаватистской полиции: его искали и кочи-убийцы из личной охраны нефтяных королей-миллионеров. Чем угрожало ему это двойное преследование, сомневаться не приходилось. Вот почему, чтобы спасти Губанова от неминуемой гибели, бюро Кавказского краевого комитета РКП(б) еще в середине сентября обязало его покинуть Баку и отправиться на любом из судов ОМЭ в Астрахань.
Однако он задержался почти на две недели, пока готовил к рейсу парусно-моторную шхуну «Чайка» и три туркменские лодки.
А вражеские ищейки тем временем все ближе рыскали по следам Губанова, разыскивая его не только в матросских и кочегарских кубриках, но даже в пустых топливных цистернах прикольных судов.
Так обстояло вплоть до того дня, когда начала плавание туркменская лодка № 6.
Это было первого октября, на рассвете.
День занимался долго, как всегда осенью, в порывах колючего ветра, и вместе с ним постепенно проступали в сумерках тусклого рассвета, разрастаясь черными громадами вокруг Шибаевской пристани, все еще оцепенелые порт и город... Тяжело колыхалась, вечно отливая перламутровым блеском нефтяных пятен, черная вода между причалами, у берега и на рейде... Над ней неподвижно высились, будто прикованные навсегда якорными цепями, черные туши пароходов — без единого светлячка-огонька в иллюминаторах кают и кубриков, без единого человека на палубах, без единого дымка над множеством труб...
Никому из команды туркменской лодки № 6 — ни шкиперу Любасову, ни матросам Ланщакову, Чесакову и Трусову — некогда было обращать внимание на безрадостную панораму, возникавшую вокруг них вместе с унылым днем. Ночь напролет они грузили с пристани в трюм пудовые банки с бензином и машинным маслом, торопясь управиться и до прихода портового надзирателя, которому полагалось увидеть лишь бидоны с керосином, и до начала шторма, чтобы вовремя уйти в море. Еще с вечера на сигнальной мачте возле управления порта раскачивался жестяной диск — предупреждение судам о «бешеном норде»: неистовый и коварный, тот мог в любую минуту обрушиться на бухту и город. Короткие порывы колючего ветра — вроде жесткой щеткой провели по лицу — неизменно означали в здешних местах одно и то же: близость шторма.
— Помотает вашу лайбу, — сочувственно произнес, подойдя к туркменке, едва забрезжил рассвет, человек в плаще с поднятым капюшоном, принятый моряками за пристанского сторожа, вышедшего на дежурство.
Пожилой, одетый, как все, в пропахшее бензином и керосином старье, моряк у борта — он принимал банки, подносимые с пристани двумя матросами помоложе, — коротко огрызнулся:
— Не каркай спозаранку, ворона!
Человек в плаще спрыгнул на палубу парусника:
— Не признал, Чесаков?.. Хорошо и даже отлично. Продолжай свое дело, а меня вроде не знаешь. Где Любасов?
Матрос вгляделся в неузнаваемо безусое лицо человека в плаще, с беспокойством прошептал:
— Да тебя же, Федя, шпики по всему городу ищут!..
Над квадратным отверстием трюмного люка разом вырос коренастый шкипер в изодранной, без козырька, засаленной кепке и в брезентовой куртке. Скорее угадав, чем узнав Губанова, он моментально понял, почему тот появился здесь, и спокойно спросил:
— С нами, Федор Константинович?
Губанов тихо сказал:
— Слушай внимательно, Любасов... Только Судайкин и Ляхов оформлены, как раньше, в Энзели, а «шестерка» ваша переадресована в Гурьев. Для розничной продажи керосина уральским казакам. По желанию самого господина министра, который рекомендовал Яну расширить, как он выразился, торговую сферу деятельности артели.
Шкипер обрадовался:
— Это здорово!.. Почти до самой: дельты можем в открытую идти.
— Не увлекайся, — охладил Губанов. — Направление дают мусаватисты, в Гурьеве хозяйничают колчаковцы, а вокруг дельты чаще всего шляются деникинцы из Порт-Петровска. И никто из них друг дружке не верит. Конечно, если наткнутся, документы на Гурьев куда вернее, чем на Энзели, но лучше быть осторожнее и обойтись без встреч...
Договорил то, с чего начал, показав на соседние парусники: