...Вечером за Губановым явился Газарбеков и увез его в крытом фаэтоне. Загадочно угрожающим тоном, чтобы потерзать неизвестностью, изрек единственную за всю дорогу фразу:
— Припасли для тебя сюрприз, не выкрутишься!..
К счастью, Губанов уже знал, что́ за сюрприз приготовлен ему: беспокоился не о себе. Понимал: контрразведчики решили устроить ему свидание с женой, чтобы та опознала его на очной ставке, и что все зависело от ее выдержки. И в том случае, если она продолжала играть роль тифлисской приставши и даже если врагам известно, что перед ними была жена большевика Губанова. Надеялся, верил, что она не поддалась ни на какую провокацию ротмистра Юрченко, и в то же время страшился, что попала в деникинскую ловушку...
Четвертый раз прошел, конвоируемый Газарбековым, в кабинет начальника контрразведки — ту же странную комнату, заставленную вдоль голых стен тахтами-кушетками, на которых расселись в предвкушении редкостного зрелища те же или другие деникинцы разного чина, возраста и обличья.
Замер на пороге, не обращая внимания на их злорадные физиономии, устремив напряженный взгляд на маленькую женщину, которая стояла спиной к двери, отвечая на какой-то вопрос Юрченко, и еще ничего не подозревала...
Газарбеков пинком вытолкнул пленника на середину ярко освещенной комнаты.
В ту же минуту начальник контрразведки, улыбаясь женщине, сказал:
— Обернитесь, мадам... Не узнаете?
Маленькая женщина оцепенела, увидев перед собой неузнаваемо изможденного, черного от грязи, заросшего всклокоченной бородой человека в лохмотьях и кандалах. Прильнула взглядом к его неповторимым глазам, которые узнала бы среди миллиона других глаз...
Неуверенно шагнула к нему, вглядываясь, продолжая играть роль тифлисской приставши, всплеснула руками:
— Саша! На кого вы похожи? Что я скажу вашей маме?..
— Не узнаете?
— Екатерина Ивановна! Катя! — рванулся к ней Губанов, счастливый, что она выдержала-таки подстроенную контрразведчиками неожиданность встречи при всех. — Скажите маме, пусть похлопочет. Меня принимают за другого... И передайте поклон всем: Павлику, Валечке...
— Успеешь с поклонами! — прервал раздосадованный ротмистр. — Итак, мадам, вы узнали его?
— Да... но что за вид?! — ужаснулась она. — И это блестящий танцор Александр Константинов!.. Вот до чего довела вас непонятная страсть к морю!.. Что я скажу вашей маме, Саша? Что встретила не моряка, а босяка?!
Губанов не успел ответить ей.
— Врешь, все врешь! — вне себя заорал, подскочив, Газарбеков. — Это же явная большевичка, слышите, ротмистр!
Не забывая о роли, взятой на себя, маленькая женщина возмущенно воскликнула:
— Как вы смеете, поручик? Это вы якшались с большевиками! Теперь я припомнила вас!.. Да, да!
Контрразведчик опешил.
На тахтах сдержанно засмеялись, кто-то весело намекнул:
— Ловко поддела! Под самый дых!
Юрченко жестом погасил оживление в комнате:
— Интересно, мадам... Где же вы познакомились с поручиком?
Она оскорбленно выпрямилась:
— С таким невежей, не умеющим вести себя с женщиной, я не знакома. Случайно, в прошлом году, в июле, возвращаясь от сестры из Порт-Петровска в Тифлис, слышала из окна вагона... Прекрасно помню, что на перроне Бакинского вокзала был митинг и выступал этот... поручик. Погоны на нем я не видела, но то, что он клялся в любви большевистским солдатам, слышала своими ушами!
Опять на лицах контрразведчиков зазмеились улыбки, а Губанов, улучив момент, укоризненно спросил:
— Господин начальник, что же это? И вы теперь ему поверите?
Не отвечая пленнику, ротмистр все еще любезно разъяснил женщине:
— Поручик поступал так для пользы дела, мадам.
— Вот как! — Она осмотрелась, иронически проговорила: — Когда вы пригласили меня сюда, здесь никого, кроме вас, не было. Значит, пока я разговаривала с вами, все эти господа вошли крадучись, на цыпочках, потихоньку, с вашего ведома?.. И это для пользы дела?..
Маска любезности слетела с обескровленного лица начальника контрразведки:
— Не забывайте, где находитесь! — запугивающе напомнил он. — И выбирайте одно из двух. Или вы — Александрова и это сын вашей знакомой Константинов, которого вы опознали, о чем и сообщите с прискорбием его мамочке. Или перед вами большевик Губанов, а вы его жена, и тогда я, ценя вашу смелость, разрешу вам прощальное свидание без посторонних, наедине... Так или иначе, но завтра этот субъект будет повешен. — Резко махнул рукой: — Увести! И прогнать аллюром до тюремных ворот...