Вот белоснежный, пропахший озоном и чистотой лазарет, туго набитый народом : "Здравствуй, давно не виделись!
Вот мой док, немолодой омега с донельзя обеспокоенным лицом подключает меня к аппаратам и вкалывает обезболивающее. Блаженство...
Вот совершенно посеревший Ольхан все еще держит мою ладонь, а с другой стороны Зорат подбадривает меня. Схватки волнами проносятся по телу, выбивая слезы из глаз и глухой вой. Мне кажется, длится это бесконечно...
- Тужься!- командует, наконец, мучитель-омега.
Я стараюсь, но ничего не получается, будто все силы покинули меня.
- Не могу!- прохрипел я, совершенно сорванным голосом. Я прошу еще обезболивающее, но не дают. Ненавижу их!
- Ты же хотел этого ребенка, так давай помоги ему! - сердито кричит док на меня.
- Я просто хотел секса, - проворчал я устало. У половины присутствующих лица стали пунцовые, Ольхан поперхнулся и только Зорат весело ухмыльнулся.
И только полчаса спустя, я понял как действовать. Пять минут кромешного ада, и огромное чувство облегчения и странной пустоты охватывает меня. Я почти отключаюсь, слыша краем уха:
- Ну вот, молодец! Вот какого богатыря родил! - одобрительно похвалил доктор. И тут я услышал его - первый крик моего сына! Громкий и сердитый он четко заявил всему миру - "Я здесь! Я живой!"
Вечность спустя мне на грудь осторожно положили сизо-голубого, мокрого и теплого человечка. Я с огромным любопытством и восхищением принялся знакомиться с тем, с кем девять месяцев делил тело и кровь и кто отдавил мне все внутренности. Вдруг он открыл темно-синие, на удивление ясные глаза и посмотрел прямо на меня. И вселенная остановилась.
Серьезный взгляд крошечного создания перевернул вверх тормашками всю мою душу, навеки приковав меня и мою нескладную жизнь незримыми и неразрушимыми нитями к нему, моему сыну. И к его отцу. А сам альфа с потрясенным лицом и глазами полными слез застыл соляным столбом, не сводя взгляда с малыша. Я тихонечко пожал его дрожащую руку, за что удостоился совершенно безумной улыбки.
"Добро пожаловать в жизнь, сынок! Мир этот и жесток и прекрасен, но главное, он весь твой! Я не знаю, будешь ты альфой бетой или омегой. Не знаю, будешь ли ты серьезным молодым человеком или шутником, солдатом или поэтом. Не знаю, какой ты выберешь путь. Но знай - я всегда буду стоять рядом с тобой. Я сделаю все, что бы ты вырос умным, добрым и счастливым. И никогда не дам тебя в обиду, пусть даже вся вселенная будет против нас! Добро пожаловать, сынок, в новую жизнь. Я верю, она будет чудесна и восхитительна!"
Хотя в защитниках мой кроха, кажется, и не нуждается. Чего только Зорат с Зэтом стоят! Тем временем Ольхан робко погладил малыша по темным волосикам, сияя гордой улыбкой, будто сам его родил. А потом совершенно по пиратски ухмыльнулся и проговорил:
- Ну что ж, первый готов!
- Ольхан!!!
- Да пошутил я! - он весело рассмеялся, но мне очень не понравился маньячный блеск в его глазах. - А мы хорошо постарались, да?
- Ага... - широко зевнул я. Сына забрали на осмотр, а я заснул прямо на операционном столе. Смертельно уставший и до безумия счастливый. Рядом с любимым и в окружении друзей. Черт побери! Все-таки я везунчик...
Глава 30
Сэдж тяжело поднялся с постели и побрел на кухню - выпить стакан горячего чая. Почти каждую ночь он повторял этот незамысловатый ритуал, который хоть немного уменьшал его хроническую бессонницу. С исчезновением Тома из их дома ушла и жизнь. Виктор ходил мрачнее тучи, даже не заметив, как резко поседели его виски.
Они сами вырастили его таким независимым и решительным, а в самый ответственный для сына момент притворились, что он смирится. Как же! Ведь он их сын, он не мог поступить иначе. И пусть он хоть каждый день поступал в академии и университеты, зато бы возвращался домой. Они уже тысячи раз осудили себя за слепоту и глухоту и вынесли себе жестокий приговор - виновны! А все что сейчас у них было - это короткие и редкие сообщение по комму от анонимного друга, что их сын жив и здоров и просит их не искать его. В полиции ничего не смогли толком объяснить, а след потерялся на космодроме. А чертов Ольхан дэ Кадар, виновник всех их несчастий, пропал.
Виктор полностью погрузился в работу. Альфа не смотря ни на что, очень любил своего единственного сына и в глубине души даже гордился им. А работа стала его спасением от тяжелых мыслей - возвращаясь домой далеко за полночь, он засыпал беспокойным сном очень усталого человека, а утром засветло уходил. Омега же чувствовал, что еще немного, он сойдет с ума, и тоже сбежит куда-нибудь. Они с мужем почти не разговаривали, тяжелая атмосфера их когда-то светлого и полного смеха и радости дома душила его.