Он хмыкнул и сказал:
- Никто не собирается снова держать вас в наручниках или камере. Я хотел только поговорить, но можем постоять…
Все-таки доктор сел в большое кожаное кресло белого цвета. Я расположилась напротив, скрестив руки на груди и облокотившись о стену.
- Я Жан, - произнес доктор. – Как твое имя?
Его голос был обманчиво мягок, словно он говорил с капризным ребенком, который может снова закатить истерику или же с агрессивным неуравновешенным человеком, который может кинуться на него с кулаками. Ну, второе подходит больше под их представление о мятежниках.
- У меня красивое имя, - холодно произнесла я. – А остальное вам, я вас уверяю, не интересно.
Мужчина вздохнул, словно его ожидания на то, что все будет легко и просто не оправдались. Он откинулся на спинку кресла и произнес:
- В твоей карточке заключенного не было ни имени, ни фамилии, ни точного возраста. Хоть возраст-то ты скажешь?
- Я вообще не хочу с вами говорить, - спокойно ответила я. Такое упрямство не играло мне на руку, но позволяло мне придерживаться роли гордой мятежницы, которая всем сердцем ненавидит всю их систему… Если я буду идти на сотрудничество с ними для того, чтобы попасть в замок и выполнить задание, это будет крайне подозрительно.
Нужно быть хитрее. А я умею быть хитрой. Я обманывала множество раз, я проводила людей, я хитрила… Они до сих пор не знают правды.
Правды обо мне.
После этого доктор наклонился вперед и прошептал:
- Они заставят тебя сказать имя. И тебе это не понравится.
Его шепот был пугающим, словно закрадывающимся в потаенные уголки сердца и вытаскивающие на свет все ужасы и подозрения, холодящие душу и разум. В глазах доктора я видела настоящую тревогу, плескавшуюся в радужке и зрачках, как волны в море.
Но меня его слова не напугали.
Но вот доктор снова расслабленно откинулся назад, сцепив ладони на животе.
- Так что? Вы отныне участник грандиозного шоу! И ваше имя должно быть известно, - мягко и вкрадчиво продолжал Жан. – И?
Я молчала, плотно сжав губы, словно, если я открою рот, слова вылетят из моего рта, подобно свободолюбивой птице, томившейся в клетке… Вероятно, подобно мне. Я хоть и агент, но свободолюбива. Я не люблю приказов, предпочитая отдавать их сама. И слушаюсь только тех, кто для меня по-настоящему авторитетен. Только ИМ я предана. Или для того, чтобы отыграть свою роль до конца…
- Яэль Белл, - ответила я. – Двадцать лет.
Кроме двух сот с копейками людей на Базе было чуть меньше людей на Поверхности. Некоторые из них были живы, некоторые погибли. Некоторые были, как их звали на Базе, призраками. Это те мятежники с Поверхности, что по какой-либо причине вынуждены были скрыться на Базе. Многие из них признавались как беглые преступники. А на многих правительству было глубоко все равно. Как и на судьбу девочки из касты Гамма. Когда ей было девять лет, она, якобы больная одной из серьезных заболеваний, то ли погибла, то ли её отправили в детский дом, то ли еще что.
Но никто не знает, что она, когда заболела, стала жить у нас на Базе вместе с матерью.
Пусть думают, что я с Поверхности. Они знают про шпионов на своей территории. Именами призраков часто пользовались в ситуациях, подобной моей.
Когда скрываешь свою личность.
- Ясно, - сказал Жан. В его руках снова оказался планшет, и он ввел что-то в него. – Иди за мной.
Я приподняла брови, но возражать не стала и пошла за доктором. Он приказал мне вставать на странное устройство, которое я видела в первый раз. Это была белая прозрачная пластина на полу в форме квадрата где-то пятьдесят на пятьдесят сантиметров. От одной из сторон поднималась полупрозрачная белая палка, на конце которой был установлен небольшой сенсорный экран.
Жан нажал на пару кнопок и ввел какую-то установку. И тогда из камеры экрана вышел светлый луч, прошедший по мне с ног до головы. Тут же на экране, а так же на планшете Жана, стала появляться какая-то информация.
- Рост – метр шестьдесят шесть. Вес – сорок шесть килограммов.
Затем Жан взял у меня анализ крови, которую вручил пришедшей медсестре. Это была молодая блондинка с длинными истонченными волосами и грустными карими глазами.
После этого Жан проводил меня до двери из лаборатории:
- Это все, Яэль, - произнес он все тем же голосом. Но затем прошептал: - Удачи.