- Человеческого? А не омежьего? - хмыкнул Гровер.
- Именно человеческого. Мы же не так уж и сильно друг от друга отличаемся, верно? Омеги могут быть сильными и отважными, как мой Риан, Лейла и Дэлиан, а могут быть и такими, как Суо. Альфы тоже бывают разными - скотами, как мой отец, и хорошими и заботливыми, как ты и Невилл.
- Невилл?
- Я видел, как он опекает Лейлу, и я уверен, что его преданность - не от скудоумия. Лайн с малых лет крутится в здешнем дерьме и всё же стал для Дэлиана любящим и заботливым мужем. И Дэлиан остался с ним не только из-за импринтинга, но и потому, что они оба были совсем одни и были нужны друг другу. Значит, всё не так просто, как говорят официальные власти. По-моему, нам попросту морочат голову.
- Так ты думаешь, что повстанцы правы?
- Я не так много знаю об их официальной позиции, но если их цель - подлинное, а не лицемерное равенство, то я за них.
- И как нам теперь быть? Как мне теперь быть? Какой из меня теперь вожак?
- Ты отличный вожак, и ребята, узнав, что ты когда-то любил кого-то, не отвернулись от тебя. Им нужен кто-то вроде тебя - сильный и надёжный, как отец или старший брат. Они так молоды... да и я сам недалеко от них ушёл. Сейчас я вспоминаю отца и понимаю, что для меня он всё же был достаточно близок, и то, что я о нём узнал, стало для меня таким же ударом, как и папина гибель. Я просто не мог там оставаться.
- Скучаешь по нему?
- Скорее по тому времени, что мы провели вместе. Иногда было интересно и весело... вот только таких моментов было не так много, как мне бы хотелось. И папа никогда плохо о нём не говорил. Он всё же любил его, пусть и недолго. Значит, что-то хорошее в отце было и ещё остаётся.
Гровер докурил сигарету, достал новую.
- У меня были папа и два брата омеги, - сказал он. - Близнецы. Папу звали Валентин, а братьев - Тони и Сьюки. До моего рождения папа был обычной проституткой, хоть и вольной, а когда родился я, то бросил это дело и начал устраиваться в нормальной жизни. Он сумел получить диплом секретаря-делопроизводителя, устроился в приличную контору, и наша жизнь наладилась. Потом один из охранников всё же заделал ему близнецов - заявился невовремя с поручением руководства. Папа во время течки работал дома... Папа не стал делать аборт, и родились мои братья. Мне тогда было восемь лет, и поначалу я обижался, ведь всё папино внимание занимали малыши. Я смотрел на братишек и не понимал, почему папа так умилённо на них смотрит - дохлые какие-то, страшненькие... Но потом папа мне объяснил, что они просто маленькие ещё, но потом, когда подрастут, станут очень милыми. Даже показал мне свои старые фотографии, и я начал помогать ему. Чем больше я возился с братишками, тем занятнее они мне казались, да и папа постоянно показывал, что любит нас одинаково. А потом, когда Тони и Сьюки подросли и начали обращаться ко мне за помощью сами, я понял, что значит быть старшим братом. И я очень гордился этим. И я пообещал себе, что выучусь на высокооплачиваемую профессию, мы переедем в большую квартиру, а то и собственный дом купим, и мои братья будут там в полной безопасности.
Мы хорошо жили. Потом я сдал экзамены в мед... Но однажды я пришёл домой с занятий и увидел альфу, который избивает папу, а близнецы лежат в комнате задушенные... Я даже разбираться не стал - набросился на него. Убил гада, но папу это не спасло - он умер в больнице от кровоизлияния в мозг. Всё это я узнал уже после того, как вышел из тюрьмы. Соседи вызвали полицию, меня в участок загребли... Я ничего отрицать не стал, просил только сказать, что с папой, но полицейские только смеялись.
- И кто это был?
- Не знаю, да мне это было и неважно. Важно было то, что мои братья погибли. Меня осудили по статье о превышении мер самообороны - ведь к нам домой вломился чужак, да ещё и детей убил. Дали полтора года, я вышел раньше за примерное поведение... Я до конца отсидки надеялся, что папа будет меня ждать дома, а нашёл только могилу на кладбище. После этого я плюнул на свои планы и ушёл сюда.
- А как ты начал свою стаю собирать?
- Я не собирал. После того, как Омен отравил нашего вожака, наша стая разбежалась. Я остался не у дел и просто жил, где придётся. Однажды я наткнулся на улице на нашу троицу - Кермита, Радугу и Нэда. Они только-только туда пришли и пытались найти себе пристанище на ночь. Желторотые... - Гровер усмехнулся. - И я их пожалел. Была у меня одна конурка на примете, туда и повёл. Как-то так получилось, что они признали во мне главного и остались. Я решил, что стоит их пометить, чтобы чужаки не попытались сбить с пути. Я надеялся, что ребята, пообтеревшись в этом дерьме, всё же захотят вернуться к нормальной жизни, а для этого надо выжить... И они согласились. Мы начали крутиться уже вчетвером, а потом к нам прибился Суо. Он так был похож на моих братишек, что я сразу решил - забираем к себе, пока кто-то другой не сломал мальчишку. Но надо было марку держать, и я предложил этот договор. Суо согласился с такой готовностью, что я даже удивился. Он так ни разу и не пожаловался... Не поверишь, наверно, но каждый раз, как я его пялил, мне потом стыдно становилось.
- Почему же? Верю.
- Хорошо, что он себе пару нашёл. Мне даже полегчало. Джас хороший парень и в обиду его не даст... Потом пришли Квентин и Майло, потом Суо Джаспера подобрал... и мне стало легче и спокойнее. Я опекал молодёжь и снова чувствовал себя старшим братом. Как в прежней жизни. Я всего лишь хотел защитить их, дать шанс... Ты не считаешь меня размазнёй?
- Нисколько. Если ты так беспокоишься за свою репутацию, то чужим всё это знать незачем.
- Когда мы с тобой встретились там, в переулке, в первый раз, то я сразу понял, что ты отличаешься от других обитателей этого болота. Нет, не потому, что цивил. У тебя в глазах было что-то такое... И меня это взбесило. Недооценил я тебя тогда. А когда ты сам к нам пришёл и я к тебе пригляделся, то понял, что ты такой же, как и я. Только не скрываешься. Я видел, как ты общаешься с нашими омежками и вспоминал своих братьев и папу. Мне становилось то плохо, то хорошо... а сегодня... Даже не знаю, как описать, что у меня сейчас внутри.
- Но это приятное чувство? - улыбнулся Гиллиан.
- Очень, - улыбнулся в ответ Гровер. - Давно со мной такого не было.
- А что за фотография?
- Последнее, что у меня осталось от моей семьи. - Улыбка альфы померкла. - Она была со мной в тюрьме, я таскал её с собой по трущобам... а потом спалил.
- Зачем? Ведь это память о твоей семье!
- Жизнь здесь такая, что лишние ценные вещи только мешают. Я помню, как мы сюда перебирались и я забыл фотку на той халупе... Ох и перебаламутило меня это! Я боялся, что её кто-нибудь найдёт... Не успели. Потом я решил, что память на то и память, чтобы в голове хранить. И сжёг. Как будто отпустил их. И мне немного полегчало... Ладно, ложись спать. Завтра получим подробности дела, обсуждать будем, а это лучше делать на свежую голову.
Гровер затушил окурок, переставил пепельницу на стол и отошёл к своему лежаку. Гиллиан, подумав, достал свою фотографию. Долго разглядывал счастливое лицо своего омеги... потом потянулся за спичками и решительно поджёг уголок. И не сводил глаз с горящего снимка до самого конца. Последними сгорели улыбка и глаза Риана.
Да, так будет правильно. В конце концов, у Риана осталась вторая. И если он её сохранил - а Гиллиан был в этом уверен - то память о том дне будет жить ещё очень долго.
Посланец Биттнеров надолго разговорился с Гровером. Остальная стая переглядывалась, ожидая возвращения вожака.
- Интересно, к чему был вопрос про машину? - ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Кермит, затягиваясь сигаретой. - Можно подумать, что надо что-то большое вывезти.
- Приходилось? - нахмурился Гиллиан.
- Пару раз. В первый раз я за рулём сидел - Гровер где-то умельца нашёл, и тот меня учил, куда когда давить и как крутить руль. Во второй раз уже он сам. И оба раза мы едва не разбились, но работу сделали.