Они не знали ничего. Квинт обнаружил это, когда заговорил с ними по-латыни, столкнулся с их недоверчивостью и обменялся с ними объяснениями.
Старики оказались отставными ветеранами кампаний Клавдия семнадцатилетней давности. Они рассказали, что с десяток подобных им римлян поселилось здесь оттого, что мягкий климат и целебные горячие ключи, именуемые «Акве Сулис», где они ежедневно купались, помогали им сохранить здоровье. Римская матрона оказалась женой одного из них, приехавшей после наступления мира из Италии.
— Ну, нет, — заявила матрона, по-прежнему подозрительно косясь на Квинта, ни о каком мятеже мы не слышали. Но туземцы, знаешь ли, знаменосец — если ты действительно таков… кого в действительности волнуют туземцы? Они не беспокоят нас, когда приходят к источникам, а мы позволяем держать здесь их глупый храм. — Она указала на лицо статуи. — Это их богиня Сулис, но мы называем ее Минерва, и все это не имеет значения.
Многие вещи будут иметь значение для тебя, милая дама, раздраженно подумал Квинт, если Боадицея решит включить тебя в свои планы. Но он промолчал. Эти люди были стары и неспособны понять положение, оставалось лишь надеяться, ради их же блага, что их уютная изоляция будет продолжаться.
— Вы что-нибудь знаете о Втором легионе в Глочестере? — спросил он. Но старики только без интереса покачали головами.
— Префект легиона Пений Постум — такой высоченный германец — приезжал сюда в прошлом году на воды; — заявил один из них, — но он туп, как пес. Ни с кем не разговаривал… слишком много ел — у него что-то было с желудком.
— О нет, Марк, — нетерпеливо перебила его жена. — У него были фурункулы. Вечно ты все забываешь.
— Дорогая Октавия, моя память ничуть не хуже твоей, и я абсолютно уверен, что префект страдал желудком.
Квинт быстро пробормотал прощальные приветствия и ретировался. Какие недуги мучали префекта Второго легиона, ему было вполне безразлично.
Он узнал, что при купальнях сдаются комнаты для приезжающих и, наскоро перекусив, улегся спать.
Глава седьмая
Римские удовольствия в Бате. — Дорога ко Второму легиону. — Позорная тайна. — Бегство с двумя товарищами.
Квинт проснулся от знакомого, но давно позабытого звука — скрипения и клацанья колесницы. Этот звук часто будил его в украшенной фресками спальне на материнской вилле. Он вскочил и приоткрыв дверь, увидел вчерашнюю супружескую чету—Марка и Октавию, подъезжающих к купальням, некрупный старый конь, несомненно, кавалерийский ветеран, обитая бронзой колесница, тщательно уложенные складки его тоги и ее столы — все выглядело таким почтенным и добропорядочным, что Квинт неожиданно расхохотался.
Бран, спавший на полу, настороженно взглянул на него.
— Они могли быть моими дядей и тетей, приехавшими из Ости и навестить бедную маму и заодно отчитать ее за то, что она неправильно ведет хозяйство и балует нас с Ливией! — объяснил Квинт.
Бран, естественно, ничего не понял, но усмехнулся, и жестами показал, что им пора собираться. Квинт вздохнул.
— Да, знаю, выводи лошадей, купи поесть… вот. — Он дал Брану несколько монет. — Я буду готов тогда же, когда и ты.
Когда Бран кивнул и пошел исполнять приказание, Квинт побежал к купальням. Он не мылся как следует уже много дней и рад был обнаружить в таком маленьком городке столь превосходный образец римского комфорта и прогресса. Британцы посещали здешние горячие ключи веками, для них это всегда было священное место исцеления под покровительством богини Сулис. Но несколько престарелых римлян, также обнаруживших достоинство целебных вод, естественно, не могли просто довольствоваться горячим паром и глинистым прудом. Они сразу же стали переделывать их в термы, пусть и далекие от совершенства. Квинт, посетив парилку, устроенную под навесом вокруг ключей, встретился с Марком и другими римскими отставниками, которые завтракали на краю большого плавательного бассейна, выложенного камнем.
— А! — сказал Марк, попивая вино из кубка. —
Привет, знаменосец. Должен заметить, ты гораздо больше похож на римлянина без этой смешной туземной одежды. Видишь, что мы здесь сделали? Хотя работы заняли много времени, а рабов у нас совсем мало. Каждый дюйм этого водопровода приходилось тянуть с Мендинских холмов, и мы еще не построили даже приличного тепидариума — ужасно трудно сделать что-нибудь в этой глуши!
— Да, вижу, — вежливо ответил Квинт, торопливо направляясь к каменным ступенькам в углу бассейна. — Но думаю, вы уже сотворили здесь чудеса.
— Массаж тебе нужен? — окликнул его старик. — У нас есть раб, искусный в обращении с маслом и скребками.
— Спасибо, нет времени! — Квинт бросился в ледяную воду. Когда он вынырнул с другой стороны бассейна, Марк поджидал его у кромки.
— Так эти дикие восточные племена взаправду восстали? — хмурясь, спросил старик. — Вы, молодые люди, все так преувеличиваете…
— Они восстали, — коротко отвечал Квинт.
— Что же… — безмятежно произнес Марк, кутая морщинистые сутулые плечи в шерстяное покрывало. — Наши легионы скоро справятся с беспорядками. Может, все уже кончено. Между прочим, если префект Постум все еще в Глочестере, ты можешь убедиться, что в прошлом году он приезжал сюда лечить желудок. Я уверен, — он бросил взгляд в сторону небольшой аркады у пруда, где среди других старых дам виднелась башня седых кудрей Октавии, — уверен, что это были не фурункулы.
— Я постараюсь выяснить это, — вежливо сказал Квинт. Он быстро попрощался и побежал в прихожую, где оставил свои вещи. Одевшись, он поспешил во двор, куда только что въехал Бран с лошадьми.
На траве еще лежала роса, когда Бран и Квинт покинули мирную долину Бата, однако последняя часть их путешествия продвигалась даже медленней, чем в лесах, ибо местность была холмистая.
Тропы петляли по этим живописным лесистым холмам вверх и вниз, неожиданно пересекаясь мелкими ручьями, через которые пони с плеском переправлялись вброд.
Хотя возбуждение Квинта возрастало с каждым часом. Приближавшим их к цели, молодой человек проникся особой красотой местности. Однажды, когда они остановились напоить лошадей, Квинт оглядел небольшую лощину, откуда открывался вид на туманные розовеющие холмы и подумал, что это чудесное место для загородной виллы. Здесь были вода, тень и сочные луга, пригодные для сельских трудов. И он обнаружил, что рисуя себе эту виллу — свою виллу, просторную, построенную из кирпича, хорошо отапливаемую, украшенную прекрасными мозаиками — он также представлял хозяйкой здесь Регану. Он видел ее прелестное личико, склоненное над домашним очагом, между двумя алтарями, одним — посвященным домашним божествам — Ларам и Пенатам, другим — милосердной Весте.
Очень глупая картина, внезапно осознал он. Регана ясно показала ему свое безразличие, когда передумала отвести его к своему деду, и бросила его посреди леса, сбежав с Пендоком.
А уж если молодой римский солдат настолько смешон, что строит в своем воображении мирные виллы в сельской глуши и мечтает о жене, так пусть, по крайней мере мечтает от образцовой римской девушке с кудрявыми черными волосами, большими томно-маслянистыми глазами и оливковой кожей. Как Помпония — он вспомнил о дочери одной из материнских подруг, в прошлом году бросавшей на него на пиру зазывные взгляды.
Но теперь Помпония совсем не казалась ему привлекательной. Квинт рванул уздечку, и они начали подниматься на следующий холм. Пора наконец покончить с Реганой, подумал Квинт с неожиданной яростью, злясь от мучительной тоски и чувства потери, охватывающих его, стоило вспомнить о девушке, и справиться с которыми он не мог… и это странное ощущение, будто случилось нечто, о чем он в глубине души знал, но скрытое так глубоко, что он был не в силах найти.