— Просто подай запрос. Маршрутная система Иггдрасиля выведет тебя, — говорит Локи, склоняясь над болванкой в попытке вытащить ее микросхемы. — Завидую вам, Асам. Вряд ли вы когда-нибудь будете часами блуждать шахтами в поисках выхода.
Ас загадочно улыбается, и в тот же миг он понимает, что же казалось ему неправильным в мастерской Локи. Здесь все так, как должно быть: полки со смазкой, катушки искусственных волокон и дротов, висящие на держателе инструменты, — и все это сверкает чистотой, нетронутостью. Настоящая лаборатория Локи точно не здесь.
— Пока, Локи.
-1100-
Один, склонив голову на старческие узловатые руки, сидит в своих покоях. Сквозняк, гуляющий комнатами Вальхаллы, треплет пух на его накидке, шевелит волосы, поднимает пыль, которая танцует, словно альвы, в свете люминесцентных ламп высочайших покоев Гладсхейма. Глаза Одина закрыты, будто он дремлет, но голос — тверд и звучен. Он громовыми раскатами заполняет покои, замораживая своей холодностью и властностью все живое.
— Иггдрасиль тебя не идентифицировал, значит, ты — Безымянный? — спрашивает Один у замершего перед столом Аса.
— Да, — мальчишка садится на краешек стула за стол, напротив Одина.
— Почему Иггдрасиль не присвоил тебе еще метки? — хрипит старейший Безымянному.
— Откуда мне знать, Один? — Безымянный пожимает плечами. — Я все еще не имею к нему доступа. Это ты должен знать, что и к чему, Администратор, — едва слышимая насмешка в последнем слове заставляет Одина наклонить голову, вслушиваясь в слова ребенка перед ним.
— Не переходи грань, Безымянный. Ты знаешь, что даже я… Впрочем, не в этом дело. Ты пьешь воду из Урда?
— Да, Один.
— А концентрация частиц в крови?...
— Эйр еще не брала образцов. Она улетела в Мидгард и вернется не скоро.
Один кивает. Шелестят провода, и в этом звуке слышен шепот самого Иггдрасиля.
— Так зачем ты пришел?
— Локи мне сделает охранника. Ты доволен?
Один опускает руки. Его лицо уже давно превратилось в маску, да и сам он выглядит, словно статуя какого-то из мудрецов: серая, изборожденная глубокими морщинами кожа, волосы, из которых то тут, то там проглядывают кабели связи, и полное отсутствие эмоций. «Даже когда Один открывает рот, он выглядит так, словно робот», — думает Безымянный.
— Я недоволен тем, что ты обратился к Локи. Не стоило отрывать его от ремонта систем Асгарда. Теперь он забросит все дела, ссылаясь на твой заказ… Асы будут жаловаться, да и Ваны, я думаю, тоже придут в неистовство. Тем более, что в покоях эйнхерий, Сессрумнире, снова не работает система опознавания.
Безымянный Ас сидит и смотрит на Администратора. Долго, словно пытается что-то прочесть в его замершем в веках лице. И только тогда, когда тишина становится невыносимой, когда она забивает все звуки, он отвечает:
— Я подумал, что никто не справится с этим лучше него.
И снова тишина. Сквозняки сдувают пыль, стирают следы Безымянного на полу.
— Тогда ты неправильно думал. Обратился бы к альвам или цвергам — и те, и другие с радостью помогли бы тебе, сделав не хуже и не лучше, чем Локи. А так…
Один не договаривает. На миг он замирает, судорожно выпрямившись. Его глаза открываются, но взгляд их, пустой и сухой, приобретает еще и отрешенность того, кто не смотрит на этот мир, взирая на вещи, недоступные пониманию человека.
— Свободен, — говорит Один после минуты тишины. — У меня дела. Заказ к Локи я утвердил.
— Пока, Один, — доносится от Аса, хотя старик уже не слышит его. Слепые старческие глаза устремлены в потолок, а губы едва слышно шепчут приказы, которые тут же устремляются к Иггдрасилю по его великим корням и ветвям. Нельзя отрывать Старейшего из ныне живущих от дел, цель которых — сохранить этот мир таким, какой он есть сейчас.
Мальчик поднимается, проводит ладонью по сканеру двери и выходит.
-1101-
На секторах Хельхейма совсем не так, как говорят. Они спрятаны настолько глубоко, что лишь Модгуд, которой поручено вечно регистрировать всех прибывших, составляя списки на воскрешение, может сказать по отчетам доставки, куда она отправляет матрицы. Но не в ее воле знать, как попасть в комнату, уставленную длинными рядами серверов, где холодный свет люминесцентных ламп дрожит, а кварцевые стерилизуют воздух так, что даже тяжело дышать, и не в ее воле рассказать, как уничтожить Хель, модератора, в чьей вотчине находится Хельхейм.