И лишь одно живое существо знает сюда дорогу. Найденный случайно, волею судьбы, путь иногда зовет и манит, как сладкоголосая сирена с берегов такой далекой Аттики. И как сирена, он, заманив Локи в комнату, тут же разъедает его разум, ломает на части логику несокрушимого йотуна, который единственный из всего Йотунхейма живет в высочайших чертогах Асгарда.
Длинные коридоры, связки кабелей под потолком и полом, корни и ветви великого Иггдрасиля, его сосуды и жилы, густо оплетающие царство Хель. Система охлаждения наполняет помещение низким гулом, холод и мороз ползут, сковывая все живое. Роботы-чистильщики снуют, собирая всепроникающую пыль, но усилия их тщетны — когда они доходят до одного конца ряда, в другом толщина покрова уже на палец.
В самом центре ледяного царства — порт доступа к модератору. Шесть мониторов мерцают длинными колонками имен и биографий, ведя посмертную перепись всего сущего в Мидгарде, Свартальвхейме и Льюсальвхейме. И лишь Муспельхейм и царство ледяных великанов недоступны Хель, но и без того работа ее велика и утомительна. И оттого неудивительно, что часто сине-белая владычица этого места не в духе.
Когда среди тесного сплетения кабелей раздаются шаги, фоторецепторы поворачиваются на звук, стараясь уловить того, кто идет. Но это лишь Локи, Обманщик, тот, кто часто заходит сюда.
Экраны перемигиваются, и по одному из них ползет полоса помех, превращаясь за секунду в лицо, чья андрогинная красота застряла на грани между Асами и йотунами. Капризный рот изгибается улыбкой идущему.
— Зачем это? — спрашивает Локи. — Ты же понимаешь: нет никакой надобности выделять под это ресурсы…
— Иначе ты совсем забудешь, как я выгляжу, — тихий, холодный, как это место, голос раздается отовсюду. Но губы лица на экране не двигаются, слепые белки смотрят мимо Локи. — Забудешь — и перестанешь приходить. Тут одиноко и холодно, отец, и ты знаешь это. Ты же не оставишь меня здесь? Ты ведь не можешь? Ты не имеешь права. Слышишь?
Локи садится в кресло. На широком столе стоят лишь мониторы, бросая зеленовато-желтый отблеск на свободную площадь. В этом свете Локи совершенно не похож на того, кого назвали Обманщиком, да и на йотуна совсем не походит. Словно он всего лишь один из мидгардтцев, тот, кто рано или поздно должен будет прийти и исповедоваться Хель в своих грехах перед великими Асами.
— Ты программа, Хель. Не более или менее. Ты не можешь чувствовать одиночества или холода. У тебя нет терморецепторов. У тебя нет эмоций. Это всего лишь остатки программных кодов Анки…
— Программа? — в холоде голоса прорезывается насмешка и горечь. — Ты знаешь, что я и кто я.
— Ты — Хель, модератор Хельхейма. И не более. Не смей эксплуатировать лицо той, что стала для тебя прототипом. Ты не имеешь права.
Опускается тишина — мертвенная, сковывающая вековечным морозом. Страх пробирается длинными коридорами, тянется к огненным волосам йотуна, но отступает, стоит лишь прозвучать холодному голосу, который доносится из ниоткуда.
— Меня зовут так же, как и ее. Я — Хель. Да, я модератор секторов Хельхейма. Да, у меня нет тела, теплого мяса, жилами которого течет горячая и красная кровь йотунов и мидгардтцев. Но у меня есть память, Локи… Я помню все: Йотунхейм, с коротким, но жарким летом, когда зелень поднимается за неделю, чтобы за два кратких месяца скрыться под толстым покровом снега. Я помню наш дом среди скал и далекое море за куполом. Я помню братьев и помню мать. Я помню тебя — каждое обещание. Помнишь, как ты говорил, что никогда не разлюбишь меня?.. Или тебя недаром зовут Обманщиком, отец?
— Не смей…
Тишина опускается на плечи Локи, ложится танцующими пылинками, шепчет звуками сервоприводов роботов.
— Знаешь, — голос из ниоткуда изменяет тембр. Он сменяется голосом юноши, звонким, веселым. — Ты о нас забыл ведь? Забыл? — голос снова изменяется. Теперь он мог бы принадлежать уже не юноше — молодому мужчине в самом расцвете сил.
— Не смей.
— Забыл… — насмешливый голос Хель возвращается к ней.
— Не смей! — кричит Локи, но голос тонет в длинных коридорах, теряется среди ветвей великого Иггдрасиля, путается в его бесконечных корнях, оплетающих царство мертвых, но не проросших в него.
-1110-
Он смотрит удивленно, в рыжих волосах запутался огонь и провода, железные ручьи, нити великого Иггдрасиля, которыми Древо сшивает оторванные кусочки одного целого. Великий Портной, которого все зовут Инженером. Локи ждет Безымянного на крыльце, среди играющих бликов закатного солнца, красящего все вокруг в огненные цвета.