-10-
Бледное изнеможенное солнце плывет низким небом, цепляясь лучами за тучи, перекатываясь в дрожащем горизонте. Шпили далекого Мидгарда изгибаются в восходящих потоках воздуха, словно танцовщицы с далеких берегов Муспельхейма, куда нет хода ни людям, ни Асам. Марево скрывает дали обитаемых земель, там, где огромным кольцом систем вооружения свернулся страж этих земель — Мидгардсорм; воздух переливается желтоватым и песочным. Небо скрывает тонкая сетка перистых туч, окрашенных нежно-розовыми отсветами солнца. Высокие шпили корпораций стремятся вверх, словно пытаются проткнуть купол, дотянуться костлявыми пальцами до самой Гиннунгагап, в которой рассветной звездой плывет Ванахейм.
В неверном свете усталого солнца обитель Асов серая и угрюмая, тусклая и холодная. Сюда не доходит тепло нижних уровней, и морозный воздух превращает дыхание двоих на террасе в пар, который тут же оседает снегом и льдом. Женщина, в мехах, дорогом платье, с тяжелой копной волос цвета спелой пшеницы, хрупкая, как фарфоровая статуэтка, идет рука об руку с мужчиной, рыжим, словно само пламя пляшет в его волосах. Он слушает ее, внимательный взгляд ловит каждое движение алых губ, а кривая улыбка змеится всякий раз, как она переводит дух. Их шаги раздаются эхом под циклопическими сводами и пропадают в темных глубинах коридоров, теряются среди исполинских колоннад, растворяясь в беспросветном мраке глубин Асгарда.
Тихо шуршат сервоприводы роботов, чинящих в арках связки соединений сети.
— Ты же знаешь, Локи, у меня нет причин питать к тебе особо теплые чувства… — голосок женщины звенит серебряным колокольчиком, и его тут же подхватывает эхо, разнося во все стороны. Роботы на миг отвлекаются от своих дел, провожая пару взглядами блестящих бусинок фоторецепторов. — Я не хочу тебе говорить, что Один прав — ты и сам знаешь, что никто не может быть прав или неправ, пока неизвестны причины…
— Фригг, — говорит тот, кого зовут Локи. Его слова звучат устало и сломлено, словно эту сказку он слышит уже не первый раз и будет слушать еще долго, — моя дорогая Фригг… Ты снова заводишь старую песню, пытаясь переманить меня на сторону Одина. Но подумай сама, не тратишь ли ты попусту силы — думаю, для тебя не секрет, что если от кого я и натерпелся, так это от твоего мужа. И если ты считаешь, что от старости я свихнусь настолько, что приму его сторону, даже если не согласен с ним, то ты, дорогуша, будешь жестоко разочарована.
Несколько минут они идут в тишине, думая каждый о своем. Роботы-ремонтники возвращаются к своей работе. Образы распознаны, авторизация пройдена и можно дальше продолжать неспешную работу в вышине.
— Локи, а если доказательства… А если доказательства будут существенными? Если Вещь действительно угрожает Асгарду? Подумай сам, скольким ты обязан этому месту.
Локи не спешит ответить на вопрос. Тяжелая тишина снова обволакивает пару, погружая в атмосферу отчужденности. Каменные колонны Асгарда даже в жару остаются холодными, под их угрюмой сенью гуляют сквозняки. Здесь слишком редко смеются.
Эхо снова и снова подхватывает звуки шагов.
— Если Один не сглупит… Если он раскроет нам причины и объяснит, почему так упорно желает уничтожения Вещи, что же, я приму его сторону. Но слишком уж много он недоговаривает, Фригг, ты и сама это знаешь. Последняя его промашка с Ванами стоила нам ста лет войны, но в этот раз мы не можем позволить себе столько бессмысленных потерь. Равно как и еще пару-тройку выскочек из Ванахейма.
— Ты злой, Локи. Ты выступишь против, даже если Один сделает все так, как ты хочешь, я чувствую это, — Фригг останавливается. В ее пустых и застывших — как и у всех Асов — глазах на миг отражается Асгард, в их голубизне еще холоднее и отчужденнее. Локи идет вперед, не оборачиваясь, оставляя свою спутницу позади.
— Мир хочет обмануться, Фригг, а ты сама больше всех желаешь этого. Ради себя же. Оставь свою ненависть при себе, дорогая моя, мне она неинтересна.
Гнев искажает нежные черты, превращая лицо в уродливую маску.
— Ты никогда не изменишься. Врал, врешь и будешь врать, пока тебе не оторвут язык за вранье.
Локи, не останавливаясь и не оборачиваясь, воздевает руки.
— Виноват, виноват, во всем виноват! Даже в том, что родился йотуном — и в том виноват! Даром Один послал тебя переманивать меня на свою сторону. Ты слишком ненавидишь мою скромную персону, чтобы спокойно говорить. Пока, Фригг.