Все началось с младенца, орущего от голода. Ему дали грудь, и он жадно начал сосать материнское молоко. Молодые люди, стоявшие рядом, мгновенно возбудились и принялись похотливо шарить глазами в толпе, выискивая женщин. Те мгновенно ответили на зов, и скоро тишину всколыхнули хриплые стоны животного вожделения.
Сначала это была лишь небольшая горстка людей. Мейсон видел, как Дэмьен, не обращая внимания на происходящее, отошел в сторону. Привстав с пола, Мейсон разглядел Анну, сдиравшую с себя сутану.
Мейсон невольно перекрестился, поймав себя на кощунственной мысли, что ему тоже хочется обладать Анной и что он едва справляется с диким, необузданным желанием.
Стыд охватил Джека, как только он снова поднял глаза к распятому Иисусу.
Если прав тот священник и Христос опять ходит по земле, Мейсону придется ох как тяжко. Сможет ли он замолить свои грехи?
Обернувшись, Мейсон заметил, как дряхлый старик, видимо, не способный уже к совокуплению, подобрал с пола щепку и с остервенением начал скрести ею каменную кладку церковной стены. Вскоре к нему присоединились другие, и стена задрожала под их неистовыми ударами. Сатанисты буквально растаскивали Божью обитель по кускам. Сдирая кожу с рук, они марали церковные стены своей кровью.
Дэмьен хохотал, выкрикивая проклятья, и толпа, опьяненная кровью и духом разрушения, вторила ему. Мейсон скрючился возле алтаря. Никто не обращал на него внимания. Ибо он не представлял для них теперь ни малейшей опасности. Так, мошка какая-то, залетевшая на огонек…
И Мейсон снова зажмурил глаза, а, открыв их, увидел рядом Анну. В разодранной сутане, та призывно склонилась над ним.
Анна протягивала к нему руки и, похотливо нашептывая мерзости, умоляла взять ее. Джек вдруг вспомнил свой ночной кошмар. Размахнувшись, Мейсон со всей силы влепил Анне пощечину, надеясь привести ее в чувство, однако удар пришелся по носу. Мгновенно хлынула кровь.
«Я сломал ей переносицу», – с ужасом подумал Мейсон.
– Анна, – пробормотал он, – пожалуйста, очнись. – И тут Джек заметил, что глаза ее словно ожили. Анна как будто пробуждалась от тяжелого сна.
– Джек? – Она сидела на полу, глядя на Мейсона широко раскрытыми, удивленными глазами. Одной рукой Анна утирала кровь на лице, а другой пыталась натянуть на себя лохмотья.
Мейсон протянул было руку Анне, но толпа, почуявшая кровь, отбросила Мейсона к стене.
– Анна! – закричал он в отчаянье, но силы были неравны. Сатанисты насели на Джека, они выворачивали ему руки, и он уткнулся носом в пыль, ощущая смрад, исходящий от них: зловоние грязного совокупления, смешанное с запахом крови. Какое-то время сквозь яростный рев Джек еще улавливал стоны Анны, затем они стихли.
Стервятники почуяли кровь – дальше сработал инстинкт.
И вдруг все разом прекратилось. Мейсона отпустили, и он рухнул возле алтаря. Сатанисты же в мгновение ока сгрудились вокруг Дэмьена и с восторгом уставились на него. Мейсона внезапно пронзила грустная мысль: да, похоже, юноша прав, и человечество не заслуживает права на существование. Конец ему пришел. И ладно. Впервые за свою жизнь Джек Мейсон обрадовался смерти. И молился лишь об одном: чтобы все произошло поскорее.
Сатанисты не оставили от церквушки камня на камне. Их окружали груды развалин, и лишь деревянные балки, поддерживаемые такими же мощными столбами, возвышались над обезумевшей толпой.
Словно окаменев, Мейсон даже не заметил, как Дэмьен подошел к алтарю и велел принести сюда земные останки своего отца. Он извлек их из урны и, разложив на алтаре, склонился в молитве. Ученики последовали его примеру, и вновь воцарилась тишина. Ни один сатанист даже не шелохнулся. Похоть их улеглась, и теперь они молча внимали своему духовному повелителю.
Мейсон покосился на дверь. Он мог бы сейчас беспрепятственно сбежать, пока его сумасшедшие стражи застыли в трансе, но куда ему идти и с кем разделить свой последний час? Ему уготована ужасная судьба – погибнуть в окружении этих гнусных ублюдков. Внезапно Мейсона охватила жалость к самому себе. И тогда на грани отчаянья Джек взмолился, вопрошая Создателя, что же такого страшного натворил он в своей жизни и чем заслужил подобный конец?
Дэмьен поднялся с пола, жестом приказав ученикам оставаться на коленях. Потом повернулся и, запрокинув голову, обратился к распятию:
– Все, Назаретянин. Я перестал чувствовать твою силу и твое присутствие. – Дэмьен помолчал и продолжил: – Написано ведь, что Сатана обманет народы на четырех концах земли. Но это, пожалуй, даже и не ложь. Это их предназначение и судьба. Человечество само сделало выбор. Оно отвергло твое слащавое и приторное обещание вечного мира.
Дэмьен повернулся к ученикам.
– Посмотри на них, Назаретянин. Вымазанные в нечистотах, в грязи собственного вожделения, они пресмыкаются передо мной.
Дэмьен скользнул взглядом по толпе.
– Всех вас увижу в аду, – проговорил он, и еле слышное «аминь» эхом прозвучало ему в ответ.
Дэмьен снова повернулся к алтарю.
– Да святится имя Твое, Отец. И придет Твое царствие на земле, как в аду…
– Аминь, – хором подхватили ученики.
– Твоим будет царствие, да не убудет мощь Твоя и сила…
– Во веки веков, – отозвались сатанисты.
– Аминь, – произнес Дэмьен.
Наступила полная тишина. И тут вдруг раздался дикий хохот, заставивший всех вздрогнуть.
Повернувшись, сатанисты увидели в проходе женщину. Она была облачена в белоснежную тунику и держала в руках серебряную урну. Медленно двигаясь по проходу и вытянув вперед руки, она обратилась к Дэмьену, словно никого больше не замечая.
– У меня тоже имеется клеймо, – заявила женщина. – Так что и я должна присутствовать здесь.
Пока она приближалась, Дэмьен все ниже и ниже склонялся над алтарем.
– Столько лет я обожала тебя, – произнесла женщина, поворачиваясь к собравшимся. – Ради тебя я спала с Полем Бухером. Ради тебя я убила.
Из груди женщины вырвался стон.
– Убила, ради этого ублюдка. – Она ткнула пальцем в Дэмьена. – Там, в его черной, поганой богадельне. Охваченная безумием, заколола собственного мужа. Никогда мне не смыть с себя его кровь.
Она взметнула над собой серебряную урну.
– Вот здесь покоится прах моего мужа. Человека, которому я наставила рога, а потом и прирезала.
На короткий миг женщина закрыла глаза, будто погружаясь в молитву, а затем стремглав бросилась к лестнице, не дав никому опомниться. Дэмьен сделал было шаг в ее сторону, но вдруг остановился, и Мейсону на какое-то мгновение показалось, что в глазах юноши мелькнуло смятение. Собака рванулась с места, но было поздно: женщина уже карабкалась вверх по лестнице.
Она добралась до верха, и ее ослепительная белая туника развевалась, словно крылья. Сатанисты, как вкопанные, замерли на месте, не сводя с нее глаз.
– Боже мой, – пробормотал Мейсон, перехватив взгляд Дэмьена.
Женщина уже восседала на балке. Терновый венец поранил ей бедра, но она, казалось, не обратила на это внимания.
Какое-то время она сидела неподвижно, потом улыбнулась и пинком отбросила лестницу. Женщина рассмеялась, заметив, как толпу внизу все сильнее охватывает паника. Лестница грохнулась на землю, подняв клубы пыли, на мгновенье окутавшие распятие.
Когда пыль рассеялась, все увидели, что Маргарет Бреннан все еще громко хохочет, вцепившись в урну с прахом мужа.