Возможно, они жаждали боли или просто искали забвения небытия; Штель дозировано касался их разума, в поисках чего-то, отличного от сердцебиения демона. Искал и нашел.
Кровавые Ангелы вокруг него безжалостно дрались, со страстной яростью поливали огнем существ, которые часами ранее были их слугами ордена. Инквизитор прижимал свой лазган к груди, как талисман защиты, время от времени осмеливаясь выстрелить во что-то, что привлекало его взгляд.
Они прошли мимо хлопающей резины, которая напоминала клапана сердца, и затем вошли внутрь ядра.
Чудовищная геометрия и ряды костяных балок над ними блистали новыми формами изменений. Очертания камеры привода теперь были покрыты колышущимися слоями кожи, останки десятка технопровидцев были освежеваны и слиты воедино; невозможно было разглядеть, где заканчивался фрегат и начинался монстр.
Сконцентрировавшись, он позволил своим сверхъестественным чувствам пронестись по камере. И вот там оно и нашлось, отдыхающее в гнезде из костей. Штель нашел сердце существа своим вторым внутренним зрением, ощущая коллекцию туманных, чужеродных мыслей внутри грубого ствола, сверху главного дольмена реактора.
Тихо следил за его реакцией и прочитал из нее все, что ему было нужно.
— Там! — Закричал он, указывая вверх. — Огонь!
Кровавые Ангелы выстрелили в демона, и в ответ тот вытащил извилистые руки, покрытые зубами и колючками, скашивая Космодесантников.
Штель выскочил из группы, и пока умирали люди Тихо, стал искать убежище, их рвали на куски и обезглавливали; некоторые были быстрее, они разрывали когти силовыми кулаками, отстреливали их болтерами. Черная, маслянистая кровь била струей на колыхающуюся палубу и тварь Тзинча завопила.
Рамиус нацелил свое оружие, но заколебался, его палец замер на спусковом крючке. Он был восхищен невыносимыми очертаниями монстра над ними. Он был восхищен, что такие вещи можно было сделать, и это был только слуга Малфаллакса, который в свою очередь был всего лишь демоном-князьком. Штель не видел хаоса или порядка, он видел только невероятную силу, достаточную, чтоб перестроить галактику, если только с ней справиться. Он потерялся в этих мыслях, не замечая бой вокруг себя. Шлем, все еще с головой Космодесантника внутри, подпрыгивая, остановился у его ноги и перед ним размыто скользнули бронзовые очертания Тихо, отпихивая Инквизитора в сторону, когда паучья тварь рыча попыталась схватить его когтем на сухожильях. Кровавый Ангел убил ее веером болтерных снарядов и Штель моргнул, возвращаясь к реальности.
— Чего ты дрожишь? — Зарычал Тихо. — Мои люди мертвы и только мы на ногах! Твори свое колдовство, псайкер, иначе ты мне бесполезен.
Отвлеченный, всего лишь на мгновение, брат-капитан пропустил приближение тупого молота из жирной плоти. Мясистая кувалда ударила его в голову, Штель застыл как вкопанный, глядя, как Тихо отлетел в сторону, словно отброшенная тряпка. Воин Кровавых Ангелов выбил кускок стальной плиты и с громким лязгом помятого металла рухнул на палубу.
Штель бросился к нему, в нем росла паника. Тихо был единственным, кто мог защитить его от того, что он выпустил на Орилане, без Кровавого Ангела, у него не было ничего, ни брони, ни защиты…
— Капитан! — Рамиус тряс Космодесантника, но Тихо не отвечал. Воин оставался неподвижным, но его грудь все еще поднималась и опускалась в неглубоком дыхании. Значит без сознания, но все еще живой. Он увидел, что комби-оружие Тихо валяется на полу и сделал полшага к нему. Мысль о том, чтоб взять его самому умерла в его разуме, оружие было настолько массивным, что он никогда бы не смог его поднять.
Холодный страх и покалывающий адреналин заполнили тело Штеля. Он огляделся в поисках возможности сбежать и вместо этого обнаружил выводок мерцающих глаз, смотрящих на него с вершины деформированных башен. Оно медленно и неуклонно тянуло к нему руки. Волнообразные конечности блуждали вокруг него, незаинтересованно стуча по броне Тихо, царапая пол. Рамису видел, что они были сделаны из человеческой плоти, он увидел татуировку серфа, на одной удлиненной, ударной руке.
— Человек, — сказал демон, голос разносился эхом, отголоском своего отдаленного хозяина, — что ты теперь будешь делать?
Через огромную необозримость, Малфаллакс управлял теневой тварью, как марионеткой, разговаривая с ним, через нее.
— Если страх это все, что у тебя есть, тогда твоя жизнь закончится здесь. Если нет…
У Рамиуса появилось внезапное впечатление, что ему что-то предлагают.
— Я боюсь, — сказал Штель вслух, — но я более жаждущий, чем напуганный. Жаждущий знаний.
Мрачный смех загудел в дрожащих стенах.
— Какая жадность. Ваш вид практически бездонный сосуд для нее.
Часть из грозди глаз отделились от огромной массы, превращаясь в тонкую тень, и спустились вниз, к нему.
— Путь разветвляется перед тобой, Штель. Отринь меня и умри или прими мое благословение и иди по Пути Перемен.
Когда Рамиус замешкался, тень застыла перед ним, обретая смутные очертания человека.
— Ты хочешь знать, не так ли?
Вопрос заставил его рот наполниться слюной.
— Нет лучше путей, чем тот, который я предлагаю. Прими его, и твой разум будет открыт для зрелищ, о которых ты даже и не мечтал.
Штель закрыл глаза и почувствовал, как кивнул.
Разве когда-нибудь у него по-настоящему были сомнения? Теперь, когда предложение лежало перед ним, разве он когда-нибудь собирался отвергнуть его? Нет.
Рамиус почувствовал безразличный, подбадривающий порыв, когда толика сущности Малфаллакса вошла в него и обосновалась в его разуме. Твердые семена тьмы сформировались в центре его души и что самое странное, он почувствовал себя свободным.Марайн. Он изгнал ее, как последнее сожаление, последнюю связь, которая соединяла его с человечеством. Она так долго была голосом его совести… но теперь он понял, что это только мешало ему достичь величия.
А потом появился голос.…
— Рамиус! — он развернулся на каблуках, резкое головокружение отвлекло его от окружающего мира. Голос из могилы? Даже если он изгнал ее из разума, он слышал слова Марайн. Он недоверчиво наблюдал, как она пересекала камеру перед ним, с оружием в руках, слезы струились по ее загорелым щекам. На мгновение он подумал, что она был видением, возможно ментальным призраком, вызванным демоном, чтоб посмеяться над ним, но в следующее мгновение чистая энергия того, что взрастил внутри него Малфаллакс, с силой выстрелила через его душу, и он прочитал ее как книгу. Рамиус мгновенно понял, она выжила — очень мило с ее стороны — и пробралась на корабль вместе с другими из шаттла. Но возникшая при ее виде радость, исчезла, проглоченная касанием его нового хозяина. Его привязанность к ней была поглощена, рассеяна. Нахлынувшая волна обиды поднялась и затем спала под тяжестью его нового понимания. Она направила свое оружие на него. Да, он понял. Она последовала за космодесантниками по кораблю, преследуя его.
— Еретик! — Выплюнула она. — Мне противно даже думать, что я была с тобой! Ты отбросил все, чему присягал!"
Суровый и горький смех всплыл из глубины груди Штеля. В нем не было веселья, только темное и страшное знание его собственной души.
— Марайн, ты не понимаешь. Ты так ограничена в своем видении, ты не можешь увидеть…
— Я вижу достаточно! — Крикнула она. — Ты предатель!
Сложные, шелестящие нашептывания демона связались в богохульный хор над их головами. Инквизитор знал, что Малфаллакс наблюдает за ними обоими, наслаждаясь горькой ненавистью, излучаемой женщиной, будто редким и тонким вином. Тварь ничего не делала, чтоб вмешаться, наслаждаясь тем, как все происходило. Он вновь произнес имя Марайн и сделал шаг к ней.
— Никто не знает меня так, как ты. Ни одна живая душа не выказывала мне такой преданности, как ты. Не останавливайся и сейчас.
Он протянул к ней руку, под поверхностью кожи роились и двигались черные точки жидкости.
— Отбрось свои сомнения. Присоединяйся ко мне. Мы можем отвергнуть мелочный диктат Императора и идти своим собственным путем. Вместе.