– А что тут такого? – я начал злиться. – Фронтовую помощь еще никто не отменял…
– Ты знаешь о том, что бритоголовые в пещерных городах сидят? Им же жрать охота, и они вообще-то с двумя рабочими ногами и хорошо бегают, в отличие от некоторых. Они и сюда доберутся, и всех вас в блокнотик себе запишут за эту букву «Ф»…
Анюта принесла нам чаю, и Марк на время замолчал. Мне хотелось наорать на всех, послать всех куда подальше; в тоже самое время я чувствовал себя благодарным за заботу и внимание. И вообще я чувствовал себя очень зависимым от тети Даши, Марка и Анюты. Я, несомненно, стал более терпимым за последнее время; я был не уверен, что сам себе нравился. Я пошевелил пальцами левой ноги:
– Когда мне уже гипс снимать можно будет? Что доктор говорит?
– Скоро, друг мой, скоро. Я пришел за твоими паспортными данными, билет тебе куплю в один конец. На днях зайди в больницу, ногу проверим, заодно и билет тебе передам.
Он замолчал, допил чай и ушел.
***
Мне сняли гипс, и я занялся лечебной гимнастикой. Мышцы восстанавливались достаточно быстро, и уже через неделю я решительно вышагивал по перрону железнодорожного вокзала. Анюта меня посадила в полупустой вагон, чмокнув на прощание в щеку. Через двое суток я добрался до Приграничной таможни, откуда вежливые ассистенты проводили меня до уютной каюты парохода. Я направлялся обратно в графство Гер. В кармане моей куртки рядом с документом о графском подданстве лежала флешка Марка.
Боже мой, какое же это было счастье снова оказаться в море! Опершись на трость, я долго стоял на едва покачивающейся палубе, с удовольствием втягивая свежий воздух. Ветра почти не было, и зеркальную поверхность моря едва рябило. Форштевень уверенно рассекал гладь воды, и рядом с нашим судном соревновались в скорости озорные дельфины: они стайками следовали вдоль борта, провожая нас к закатному солнцу.
Я не хотел уходить с палубы. Там, на острове, даже в своем вынужденном заточении, я все же напитался нашим оморикским воздухом: моя кожа вернула себе золотистый цвет, а позвоночник выпрямился, и я задышал легко, в полную грудь. В последние дни своего пребывания на острове я часто бывал на берегу, пытаясь отыскать Лену. Я удивительно легко входил во времяформы, облетая все наши стоянки и ночевки, но ее нигде не было. Я снова чувствовал себя сильным и гибким, словно сбросил лет двадцать, и искал ее страстно, как влюбленный юноша.
Луна тонким серпиком вышла из воды и вскоре огромным желтым шаром повисла над горизонтом. Пассажиры, закончив ужинать, вышли проветриться на палубу перед сном. «Смотрите! – закричал мальчишка, указывая на луну. – Смотрите, там люди катаются на дельфинах!» Я всмотрелся в лунные пятна и тоже стал различать приближающихся к нам всадников. Только они, конечно, «катались» не на дельфинах, а на катранах. Они приближались, и вскоре стало видно, как вспенивается короткими бурунчиками море, а из толщи воды выпрыгивают рыбешки: всадники гнали косяк скумбрии.
Среди них была Лена. Я ее сразу узнал по ее манере откидывать голову назад и сжимать коленями бока катрана. По ее трогательным ключицам, видимым даже через гидрокостюм. По сильным плечам и резко очерченному длинному бицепсу. Мое сердце наполнилось теплой пульсацией, и я мелко завибрировал. Я поймал на себе удивленный взгляд мальчишки, и почувствовал, как палуба ухнула вниз, а я провалился в пустоту…
Я не смел вдохнуть, чтобы не нарушить это волшебство. Я очутился позади нее, верхом на серой спине катрана. Ее волосы мягко щекотали мне лицо, а на обтянутых в гидрокостюм бедрах дрожали капельки воды. Ветер уносил мои слова, и я осторожно тронул ее за талию. Она вздрогнула, и вдруг все поняла. Она меня узнала, и немного откинулась назад, разрешая мне обвить ее руками и прижать к себе. Мои ноги скользнули вдоль ее бедер, повторяя их очертания. Я не удержался и поцеловал ее в щеку, рядом с развевающейся прядью выгоревших на солнце волос. Она прикрыла глаза, словно прислушиваясь к себе, и улыбнулась. И я вдруг осознал, что она безмерно счастлива. Я слышал ее радость, она струной звенела и во мне, заполняла собой все пространство. И я увидел себя, большого, легкого, как облако, словно мое тело раскрылось, и оттуда излилось что-то необычайно светлое, как Млечный путь, и пролилось на все вокруг – наверное, это и называют абсолютным счастьем.
…Спустя некоторое время я ее покинул, на прощание нежно поцеловав. Я еще не очень уверенно контролировал времяформы и не решался удаляться на большие расстояния. Вернувшись на палубу, я подмигнул смотревшему на меня во все глаза мальчишке и отправился в каюту спать. Мне предстояло обдумать свои дальнейшие шаги в графстве. Надо было оформить заключительный контракт, проплатить аренду квартиры, заплатить за коммунальные услуги, выплатить кредит. Нужно было восстановить коммуникатор и снять деньги с банковского счета.