Ведущий перешел к новостям экономики. Цены на энергоресурсы продолжали расти, и все эксперты надеялись на скорое разрешение конфликта в Оморикии. «Оморикские ископаемые баснословно выросли в цене с тех пор, как остров захватили северяне, – вещал диктор. – На острове проводится операция по освобождению от захватчиков, и доблестные солдаты – наемники под руководством графских генералов ждут своего часа, чтобы решительно выступить против северных варваров. Тем временем обычным герцам за энергозаправку машины приходится платить в двукратном размере…» Крупным планом показали ценники на заправке и возмущенных обывателей, обвиняющих короля Северного полуцарствия в повышении цен на территории графства.
– М-да, – прокомментировала Севиль, добавляя рисовое молоко в овсянку. – Не скоро я еще в круиз отправлюсь, с такой инфляцией…
Она подумала и набрала на телефоне номер для пожертвований, рекламируемый с экрана. Деньги шли на поддержку солдат-наемников. Я еле сдерживалась, чтобы не выбить сотовый из ее рук. У меня совсем разболтались нервы. Она положила телефон на стол и принялась накладывать еду по тарелкам, а тарелки ставить на поднос. Завтрак у нее был королевский, ничего не скажешь.
– Вообще у народа нестыковка в голове… Лучше бы они деньги собирали на разработку своих энергоресурсов, – буркнула я.
– Это очень невыгодно… Ты знаешь, сколько это может стоить? И мы просто не можем это себе позволить, у нас слишком хрупкая экология… Мы же под колпаком живем! А эти островитяне там все равно мутированные давно, у них же радиация! И потом, они такие бедные, им хоть что-то перепадет… А эти варвары – северяне все себе хотят захапать, причем даром!
Она осеклась и отвела глаза. Я чувствовала, как мое лицо покрылось пунцовыми пятнами. Она знала, что я – с Чужих земель и импонирую северянам. По крайней мере, так я всем себя позиционировала: вроде бы и врешь, но не завираешься. Она была слишком образованной, чтобы не понимать всю абсурдность своего монолога, но, тем не менее, она меня провоцировала! И делала это по-кочевничьи хитро. «Да она за мной шпионит!» – подумала я, и тут же отругала себя за манию преследования.
Наверное, ей повезло. Она была ровесницей моей дочери, но она родилась в стране, где в армию не призывали ни девчонок, ни парней… Я долго, слишком долго наливала в термос чай, и аккуратно выпускала лишний воздух. Севиль гордо удалилась с подносом к себе наверх. У меня из глаз вдруг потекли слезы, и я быстро вытерла лицо салфеткой. С полок серванта улыбались сувенирные куклы и рождественские статуэтки ангелов: наша квартирная хозяйка любила собирать безделушки. Есть расхотелось. Надо было принять душ и бежать на работу. Солнце еще не включили, и машина была покрыта инеем, – значит, плюс минут пять на разогрев машины. Минут пятнадцать на дорогу, благо все рядом. Но скоро, похоже, придется ходить пешком… Дорого стало жить в графстве.
Выходной
Я проснулась от рева газонокосилок. Под окнами весело переговаривались садовники: наступил четверг. Газоны косили раз в неделю. Как некстати…Я вслепую нашарила на кровати беруши, и мне удалось еще немного поспать. Был выходной, единственный свободный день после восьмидесяти часов дежурства с короткими перерывами на сон. Так «пашут» все контрактники, и у нас почасовая оплата, все по-честному. Мы же сюда приехали работать, да и отдыхать здесь все равно негде. Есть пляж, но он закрытый, и туда пускают лишь военных с местной базы и работников графских конюшен. На этот пляж я хожу потайными тропами, чтобы меня никто не заметил.
Солнце уже включили, и в комнате становилось жарко. Мне нравилась жара, хоть она была и ненастоящая: все побережье было под колпаком, которое создавало летнюю погоду в любое время года. Зато океан был настоящим, и небо над ним часто хмурилось. Мне нравилось пробираться к океану и бродить по его пустынным пляжам. В одном месте скалы подходили довольно близко к берегу, и во время прилива волны бились прямо об эти уступы. За тысячи лет вода прорубила в скалах пещеры, а монолитные желтые стены дали слабину и стали походить на гигантские колонны. Это место называли Морскими пещерами, хотя и не море это вовсе, а океан.
Я выросла в Оморикии и привыкла к воде. На берегу океана мне было хорошо. Тут обычно никого не было, и мне не надо было прятаться от людей. Я работала по скользящему графику, и мои выходные часто приходились на будние дни. У океана я восстанавливалась. Я еще немного потерпеть, закончить операцию, и можно домой. Раньше я совсем не хотела обратно на остров, – мне было всё равно, ведь с Великим Расколом исчезла и моя родина. Но потом я научилась забывать, и стала просто жить. Слушать себя, слушать людей, – я стала снова слышать их музыку. Родина не исчезла совсем, она осталась в душе островитян. В скалах, в море, в языке. В старых песнях, смысл которых становится все менее понятен, и их поют все меньше, но все же поют. Я стала снова катранить. И встретила Даниила…