Мы как-то жили в палатках у Большого Залива, погоду пережидали. Пошли в местный лабаз за продуктами, я и Даниил. Идем себе с рюкзаками нагруженными, а я смотрю, – он шаг замедляет, чтобы не обогнать меня невзначай. Идет и голову так смешно наклоняет, в лицо мне заглядывает, чтобы посмотреть, интересны ли мне его рассказы. А мне интересно и очень хорошо с ним, спокойно. Я могу так идти бесконечно долго: я им любуюсь, как можно любоваться картинами или скульптурами богов на аллее.
Как раз по аллее и шли тогда, кстати. А тут две девчонки мимо проходят, друг друга локтями подталкивают, на Даниила открыто так пялятся, и смеются громко. Я помню, что немного тогда их невоспитанности поразилась: с ним же рядом живая женщина идет, им это что, совсем ни о чем не говорит?! Я же не настолько старше его выгляжу, я это прекрасно знаю. Но Даниил не обернулся даже на них посмотреть, – он на меня смотрел, пока я что-то там ему отвечала…
Я особо из-за возраста не парюсь. В графстве мой последний кавалер на двенадцать лет меня моложе был. Странно, но там, в графстве, роман с молодым парнем завязался у меня совсем просто. Там как-то вообще все было легко, играючи. А вот на роман с Даниилом я бы не решилась. Это было бы слишком серьезно, я не могла брать на себя такую ответственность. Я могла бы быть с кем угодно, без слез, скандалов, истерик; я могла бы быть идеальной подругой или женой, но зачем? Я совсем ничего не чувствую… Но с Даниилом я чувствую, и это меня пугает.
Я чувствую каждое его слово… Это трудно объяснить. Словно слова – объемны, они проскальзывают внутрь, и находят внутри меня ноты. Они цепляются за эти нотные линии, превращаются в музыкальные знаки, и звучит мелодия… Вот он говорит, говорит, а я чувствую, что он хочет выразить словами: я слышу его чувства. Его обиды, его радость и боль. И мне так больно и радостно вместе с ним…
В Большом Заливе скалы стоят прямо у моря, и там приятно позагорать. Катраны могут спрятаться от непогоды в глубокой бухте. Мы там обычно выжидаем шторм. От нечего делать мы читаем, плаваем с катранами, кормим их рыбой и загораем. Летние штормы обычно короткие. И вот однажды, залезая на камень погреться после купания, я поймала на себе взгляд Даниила. Он что-то говорил, и, кажется, подал мне руку, когда я вылезала из воды, – но все это было неважно. Он на меня посмотрел так, как будто я была его самым близким человеком. От этого взгляда мое сердце совершило кульбит и забилось часто-часто, – так оно может биться лишь в юности.
Продолжалась наша обычная рутинная жизнь, ничего необычного. Я приезжала, уезжала, и всем говорила, что я родом с севера, – мне было замечательно хорошо в моей капсуле временной наездницы катранов. И там, в графстве, и здесь, на острове, я была транзитной пассажиркой. Меня очень устраивали такие же транзитные романы: без обязательств, без выяснения отношений. Я хорошо знала этот заинтересованный взгляд: даже у роботоподобных герцев глаза вспыхивают огнем от желания.
Но тогда Даниил смотрел на меня по-другому. Он посмотрел на меня так, что мне вдруг стали совершенно не важны ни карьера, ни деньги, ни текущая операция, ни собственная безопасность. Я могла все это отдать ради него. Просто доверить ему всю свою жизнь, одномоментно. Рассказать ему все, послушать его истории и даже поплакать вместе. Я вдруг в первый раз поняла, что означает выражение «женское счастье». И мне этого счастья захотелось прямо до боли сердечной.
Впервые за много-много лет я полюбила.
***
Мы переписывались. Жизнь в графстве летела в безумном темпе, и я иногда забывала ему отвечать. Оморикия с ее холодными зимними ветрами и заснеженными склонами гор казалась такой далекой и почти забытой, как сон. Сердце мое больше не ухало от его скупых сообщений на коммуникаторе. Он рассказал, что развелся с женой. Издалека я не чувствовала его боли, только умом понимала, что ему не очень-то сладко. Потом я снова приехала на остров, буквально на пару недель. Оказывается, он сильно пил после развода, – так ему было плохо. Он очень похудел и как-то повзрослел. Он по-прежнему смотрел на меня по-особенному, и у меня по–прежнему сладко щемило сердце от его близости.
Даниил купил в ипотеку двухкомнатную квартиру в шикарном месте, прямо у моря в Улисе, и брался за любую работу, чтобы быстрее эту ипотеку выплатить. Но даже тогда, после работы, смертельно уставший, он все же приходил на «наш» берег, посидеть у воды и поговорить о том – о сём. Он ни разу меня не обнял, но садился непременно рядом, так, что наши плечи почти соприкасались, – и тогда моё сердце повисало в пустоте на веревочке и крутилось, как юла.