— На сегодняшний день общее число беженцев, находящихся в трех лагерях в чернолученской зоне отдыха- три тысячи семьсот двадцать три человека. Из них пятьсот семьдесят один ребенок в возрасте до тринадцати лет. Еще порядка тысячи подростков до семнадцати лет, точнее (он посмотрел в блокнот) тысяча три человека. Стариков почти нет. Остальные взрослые люди — почти поровну мужчин и женщин. Большинство мужиков служило в армии или технически подготовлены, кадры серьезные. Есть и врачи, и педагоги, и инженеры, и рабочие разных специальностей. Мы организовали дежурства, обеспечились продовольствием, техникой, кое-каким оружием, связью. Но и оружия, и боеприпасов катастрофически не хватает, нет тяжелого оружия, бронетехники нет совсем, никакой.
— Очень интересно. Как вы смогли собрать столько людей? Да еще и обеспечить всех продовольствием? Какие потери у вас от зомби?
Вопросы задал начштаба, Алексей Борисович. Он с большим вниманием слушал рассказ и уже пару раз пытался вставить вопрос, в итоге, дождавшись первой паузы в речи Федорыча, обрушил их на командира беженцев. Хотя, лучше я их для себя «летчиками» буду звать, а что, аэродром они захватили? Захватили. Самолеты будут? Наверняка. Вот и будут летчиками.
— Люди собрались сами. Вот Глеб здорово помог, вокруг него все и образовалось. Когда столкнулись с мутантом, рванули обратно из города в лагеря, там бардак был, мы вместе приехали, считай, двадцать мужиков, все с оружием, злые, мертвяков второй-третий день отстреливающие, мы на все это безобразие смотреть не стали. Собрались, договорились, еще народу подтянули и взяли власть в свои руки. Наладили дежурства и по периметру, и по кухне, и по сбору продовольствия, и т. д. Людей практически не теряли. Места далекие от города, заборы хорошие. А в населенных пунктах передвигались только большими группами на машинах с оружием. Продуктами сумели своевременно обеспечиться в нескольких супермаркетах и базах продуктовых. Еще сумели одну минипекарню вывезти и много муки хлебопекарной собрать. Сейчас запасов на полгода примерно.
— Конфликтов много? Народ не бунтует? К дисциплине то наверняка мало приучены?
Вопрос задал сам комдив. Тема явно его интересовала и он очень внимательно выслушал ответ Крюкова. А тот ответил коротко и по существу.
— Поначалу были.
— Поначалу, а сейчас?
Желание услышать ответ у полковника росло просто на глазах.
— Сейчас практически нет.
На лице Скороходова отразилось легкое недоверие. Крюков, заметив это, сразу же отреагировал.
— Вроде бы должно быть много драк, пьянства и прочего, мир сошел с ума и люди вместе с ним. Но все не так. Во-первых, алкоголь жестко ограничен. Во-вторых, люди уцелели и хотят жить дальше, они понимают, что получили уникальный шанс для себя и своих семей. В-третьих, я по опыту знаю, что главное для людей, обеспечить их занятием, делом. И побольше, но без перебора. Самых активных я собрал в боевые отряды, там дисциплина серьезная, тренировки, патрулирование, выходы в город за припасами, почти мародерка, но если хозяин у товара есть, мы либо меняемся с ним, либо не трогаем вовсе. Остальные беженцы заняты на различных работах и нарядах. Дел хватает всем.
Крюков посмотрел зачем-то на свои руки и продолжил.
— Обязательно обучаем разным темам, и в лесу ориентироваться, костры разжигать, и первую помощь оказывать, и оружие изучают, и… да много чего. Водить всех, для начала в теории, учить начали, точнее, основам техобслуживания, а также вскрытия машин и запуску без ключа, а что делать, машин вокруг много, хозяев нет, не бросать же ценную технику.
Мне показалось, что полковник долю секунды колебался, как ему реагировать на столь явное признание в мародерстве, но потом принял внутреннее решение и согласно кивнул, даже более того, сделал знак почему-то Крушинину, судя по всему, означающий взять опыт на заметку. Крюков, также как и я, заметивший молчаливое одобрение своих слов, приободрился (уверен, он внутренне переживал, рассказывая об этом, но для него было важно, как отнесется к действиям беженцев власть) и продолжил.
— Важно то, что люди не только работают, учатся, еще и общаются вечерами, и у нас народ семьями живет, тут не до дебошей и человеку легче на душе. Тем, которые одиночки, тяжелее всех. Но мы им замыкаться в себе не даем. Я всех беженцев не только на работы распределил, но еще и по группам разбил, в каждой группе свой выборный лидер. Все по Макаренко. Я еще в юности его «Педагогическую поэму» чуть ли не наизусть выучил, в жизни эти знания меня не раз выручали, вот и теперь сгодились. А на работах свои лидеры, так что людям легче сорганизоваться. Нам повезло, среди спасенных оказалось несколько философов из университетов омских. Они у нас и еще несколько самых мудрых и уважаемых людей составляют совет старейшин. Власти у них нет, но как советники они не заменимы.