Пока юнга наводил в шлюпке порядок, старший помощник, потихоньку посовещавшись с маори, обернулся и сказал нам, что едет на берег с капитаном, но постарается скоро вернуться. В его отсутствие командование примет на себя Бембо, как следующий по рангу, ибо делать ничего не надо, лишь удерживать судно на безопасном расстоянии от земли. Затем он спрыгнул в шлюпку, где на веслах сидели только кок и юнга, и, усевшись за руль, стал править к берегу.
То, что Гай вопреки совету старшего помощника оставил судно в руках матросов, являлось еще одним доказательством его наивности, так как, не будь на борту доктора и меня, кто знает, до чего они могли бы дойти при создавшемся положении.
Итак, Бембо временно стал капитаном. Поскольку речь шла об искусстве мореплавания как таковом, он подходил для роли командира не меньше кого-либо другого. Во всяком случае матросской руганью он овладел в совершенстве. К слову сказать, этим достижением вместе с поразительной осведомленностью по части множества морских терминов и выражений исчерпывались почти все его познания в английском языке.
По морским обычаям, не терпящим исключения, этот не приобщившийся еще к цивилизации человек, будучи гарпунщиком, а потому имевший доступ в каюту, считался рангом выше, чем матросы; никто не возражал против того, что он был оставлен за старшего на судне, и ни в ком это не вызвало удивления.
Но надо сообщить дополнительные сведения о Бембо. Во-первых, его очень недолюбливали. Все, кроме старшего помощника, не слишком доверяли этому темнокожему угрюмому парню и даже побаивались его. Нерасположение было взаимным. Гарпунщик редко появлялся среди команды, если того не требовали его обязанности. К тому же, о нем ходили страшные слухи, в частности о якобы присущей ему наследственной склонности убивать людей и съедать их. Действительно, он происходил из племени людоедов, но это было все, что мы знали доподлинно.
Внешность маори ни в коей мере не ослабляла неприятного впечатления, возникавшего в связи с рассказами о нем. В отличие от большинства своих соплеменников он был скорее ниже среднего роста, но зато крепко сбит, и под его смуглой татуированной кожей мышцы работали подобно стальным рычагам. Жесткие, черные как смоль волосы нависали кольцами над мохнатыми бровями и почти скрывали маленькие, напряженно смотревшие глазки, всегда сверкавшие злобой. Коротко говоря, он вовсе не походил на тех изнеженных детей природы, о которых так любят писать в романах.
До этого он совершил уже несколько плаваний на сиднейских китобойцах; но всякий раз (как и теперь) он нанимался на судно в Бей-оф-Айлендс[47] и во время обратного перехода там же получал расчет. Его земляки часто так поступают.
Среди нас был матрос, ходивший на промысел вместе с маори, когда тот совершал свое первое плавание. Он сказал мне, что Бембо с той поры ни на йоту не изменился.
Этот парень рассказал мне несколько любопытных историй. Ниже я привожу одну из них (за что купил, за то и продаю). Могу только добавить, что поскольку я знаю Бембо и граничащие с безрассудством отважные подвиги, иногда совершаемые во время ловли кашалотов, то верю, что она в основном правдива.
Как легко можно себе представить, во время погони за добычей Бембо приходил в полное исступление. Надо заметить, что это свойственно всем новозеландцам, занимающимся китобойным промыслом. Из всех английских выражений, усвоенных ими в море, они лучше всего восприняли лозунг матросов китобойного судна, спускающих вельбот для погони за добычей: «Или мертвый кит, или разбитая шлюпка!» Из этих ребят, страстных охотников, обычно подбирают гарпунщиков — роль, в которой нервный, робкий человек чувствовал бы себя не на вместе.
Когда гарпунщик мечет свое орудие, он всегда стоит на носу шлюпки, упершись коленом в брештук. Но Бембо пренебрегал такой предосторожностью и, готовясь поразить добычу, всегда стоял балансируя прямо на планшире.
Так вот, возвращаюсь к прерванному рассказу. Как-то утром на рассвете шлюпка с Бембо приблизилась к большому, плававшему в одиночестве киту. Бембо метнул гарпун, но промахнулся, и животное нырнуло. Через некоторое время чудовище снова появилось на поверхности на расстоянии примерно мили, и шлюпка пустилась за ним. Но кит уже был пуганый; настал полдень, а преследование все продолжалось. На промысле погоню за китом не прекращают ни при каких обстоятельствах, что бы ни пришлось претерпеть команде вельбота, покуда кит окончательно не скроется из виду, разве только наступит ночь, а в наше время, когда добывать китов стало так трудно, преследование часто ведут и в темноте. Наконец, Бембо вторично оказался подле кита и метнул оба гарпуна. Однако, как иногда бывает с самыми опытными охотниками, он по какой-то странной случайности снова промахнулся. Хотя все хорошо знают, что неудача со всяким может приключиться, тем не менее она вызывает у команды шлюпки чувство горчайшей досады, которая обычно проявляется в громкой и крепкой ругани. Удивляться не приходится. Заставьте любого грести изо всех сил много часов подряд под палящим солнцем, и если он не станет несколько сварливым, то он не моряк.