Представьте, несколько дней меня кормили через трубочку в руке. Потом постепенно стали давать жидкую пищу, чей вкус я не чувствовала, а ведь когда-то я была гурманкой, но это было слишком давно. Медсестры старались лишний раз ко мне в палату не заходить. Еще после первой ночи меня перевезли в двуместную палату, где я была одна. Все из-за того, что по ночам я сильно вопила. Что поделаешь, мне не всегда удается сдерживать себя. Все тайные страхи проявлялись во снах, мучительная боль пронзала насквозь. Каждую ночь на мою грудную клетку будто скидывали несколько тонн искореженного железа. Мне было тяжело дышать, бороться, но затем было пробуждение и тихое литье слез в подушку.
Я знаю, что становлюсь ежом. Не подпускаю к себе людей, отталкиваю их одним своим поведением, словно они виноваты в моем горе. С другой стороны, стоит ли так зацикливаться на себе? С каких это пор я стала невыносимой эгоисткой?
Как только я набрала пару килограммов, главврач набрал номер бабули и деликатно попросил избавить их от меня. Шутка ли, но дежурные врачи по ночам не должны спать, а сами до дикости бесились на меня за то, что не могли уснуть. Впрочем, я понимаю, что другим пациентам нужен сон. Итак, меня перевели на домашнее лечение – какие милые лживые слова. Уже с понедельника я вернулась в лицей.
- Выздоровела? – с ходу поинтересовалась доброжелательная Арина, не успела я войти в класс.
- Да, спасибо, - любезно ответила ей.
- О, так тебя все же загребли в психушку? – с издевкой вопросила осмелевшая Юльча.
- Еще одно слово, и ты окажешь в подходящем для тебя месте, - со сладкой улыбкой на устах промолвила я.
- И где же? – удивилась жирафиха.
- В морге, - все тем же тоном, полушепотом отвечала я, максимально приблизившись к ее лицу, так что мало кто еще мог услышать.
Пока ее выражение лица пыталось вернуться на территорию головы, я прошла за свою парту. Спокойствие, только спокойствие. Быть мирным самаритянином тоже можно, правда, осторожно.
- К сожалению, ваша учительница математики пока не выздоровела… - едва ступив в стены класса, молвил преподаватель.
- Какое же это несчастье, - пробурчал Кирилл в стол.
- Прошу прощения? – удивился Марк.
- Что? Я ничего, - пролепетал парень под грозным взглядом молодого мужчины.
- Ну так вот, я продолжу, - вид у него был очень серьезный, - о том, что у вас сегодня биология, вы должны были знать от старосты…
- Я всем сообщила, - выпятив мизерную грудь, пропела Моська.
Никогда бы не подумала, что она у нас староста. Это же курятам на смех. Ха-ха, я не удержалась и усмехнулась. Впрочем, меня-то никто не предупреждал о замене. Всегда терпеть не могла людей, которые подлизывались и лебезили перед другими. Фу-у, какая гадость. Хотя, если бы все люди были такими, как я, то мир и жизнь в целом были бы невыносимо скучны. Так что даже такие персонажи, как Моська, должны быть. Так сказать, одобряю.
- Я вижу, что Эльвиру, Дарья, вы не предупредили, - укоризненно произнес он.
- Я… - девушка замялась и дико смутилась, потупивши голову.
- Кто-нибудь, поделитесь учебником, - велел учитель.
Ага, так все и побежали. Егора не было, он, по обычаю, прогуливал, а остальные, как бы мне найти подходящее для них цензурное слово… даже и не знаю.
- Передайте, - попросила Арина.
Черт, я совсем забыла, какая благодетельная она здесь. Это весьма приятно.
- Спасибо, - поблагодарила ее.
Девушка в ответ лишь улыбнулась. Марк сказал, какую страницу всем открыть. Генетика. Это похоже на то, что пора ее изучать. В прошлой реальности с теорией у меня были небольшие проблемы.
- Эльвира, - надо будет ему как-то сказать, чтоб прекращал меня так называть, а то прям старухой себя ощущаю.
- Да? – подняла голову от учебника.
- Ответьте мне на такой вопрос, - и тут он произнес череду непонятных слов, относящихся к предмету, но…
- Я… - однако, трудно же в этом признаться, - не знаю.
- Внучка известного профессора и не знает такой мелочи? – немного высокомерно удивился он.
А как удивилась я. Что он только что сказал? А ну-ка еще раз! Перемотаем пленку – «внучка известного профессора»? Откуда он знает?!
- Что? – послышался изумленный шепоток со всех сторон.
- Профессора? – спрашивали ученики друг друга.
- Известного? – переспрашивали другие.
Дать вразумительный ответ я однозначно не могла. Сложила руки крест на крест на груди, что было определенным знаком. Мое лицо и все тело превратилось в камень. А в голове только один вопрос – откуда он знает? Сразу же после звонка Марк Анатольевич попросил меня задержаться.
- Эльвира, - начал он, когда последний ученик вышел из кабинета.
- Можно просто Эля, - вполголоса попросила я.
- Хорошо, Эля, ты, наверное, удивлена, откуда я знаю столько про тебя…
- Определенно, - подтвердила я.
- Знаешь, это разговор не для этих ушастых стен.
- Мы можем поговорить у меня дома, - тут же вставила я, не глядя ему в лицо.
- Отлично, сегодня вечером пойдет? – сколько серьезности, таинственности и одновременно волнения. – Хотя, нет. Лучше послезавтра.
- Хорошо, - хотя, что скажет бабуля, не известно.
Однако же мне везет. Вечером я уточнила у бабули ее планы на послезавтра – она отправится в гости к одной из своих, на мой взгляд, мнимых подруг. «Мнимых» потому, что они попросту пользовались ее талантами, при этом совершенно бесплатно – подруги же. Жутко осознавать, что в этой реальности моя сильная и смелая, твердая, как глыба, скала, Эверест, бабуля мягкотелая до отвращения. По ней совершенно спокойно может проехать бульдозер, а она не то что не отреагирует, как подобает, а даже попросит прощения у водителя, что была в это время на дороге.
15
Нетерпение грызло меня. Даже ночью я видела сон, как гналась за Марком по всей школе, но он упорно кричал, что поговорим только в среду.
- В среду! – как сумасшедший вопил он.
А потом освещение исчезло. Постепенно, начиная с лампы надо мной и до конца коридора, лампочки стали мигать и противно скрипеть, как в старой больнице… или клинике. Это была она. В прошлой реальности она была разрушена пожаром, а в этой – временем. Я была совершенно одна. К тому же резко похолодало. Вспомнился момент в подземном переходе в Москве, где я и Мередит попали в ловушку, если так можно выразиться, устроенную Кристин Лурсо. Мороз, что достигает самих костей. Из моего рта учащенно выходил пар. В конце коридора стоял молодой человек. Я быстро пошла к нему, а он и не думал уходить. Это определенно был Марк, но по мере моего приближения черты лица стали меняться и передо мной уже был Тим. Хмурый. Такой, каким был в нашу последнюю встречу. Он тяжело смотрел на меня, его что-то мучило, но мы были в поразительно гробовом молчании.
- Тим, - я слабо протянула руку вперед.
В ответ он отрицательно покачал головой, прибавив:
- Не надо.
- Ты… - слезы встали в горле.
Вот, идиотка, все это время взращивала в себе ненависть, а тут ею даже и не пахнет. Сентиментальная дурочка – может сказать кто-то, но… он был нужен мне сильнее, чем я думала.
- Настали тяжелые времена, - тихо произнес парень.
- Почему ты не приходишь? – пара слезинок прочертили путь другим.
- Ты изменилась, - почти сурово молвил он.
- Это ты меня изменил, - тщетно я пыталась остановить ненавистные соленые ручейки, что будто из садового шланга вытекали из моих очей.
- Нет, - вновь отрицательно закачал головой.
И тут я поняла одну вещь – это не Тим. Хотя, возможно, это был и он, но… гнев, обида, ненависть, безысходность, гнев, обида, ненависть, гнев, обида, ненависть, гнев, обида, ненависть, гнев, обида…
Я проснулась. Подушка мокрая. Чей-то полушепот, как заведенный, повторяет одни и те же слова. Лишь моментом позже я поняла, что это мой собственный голос. Боги, за что мне все это? За гордыню, но была ли она у меня раньше? Не знаю.., не знаю, не знаю и миллион раз подряд – не знаю. Не имею понятия, как мне жить, быть, как существовать…