– Я все знаю, – хитро сощурилась соседка. – Но будь спокойна, я не выдам твою тайну.
– И что же ты знаешь? – усмехнулась Цвета.
– Тетя Вера не могла иметь детей, – заявила Таня, следуя за девушкой по пятам, – и тогда твоя бабушка скормила ей сосновое семечко. Это тетя Вера сама моей маме рассказала, давно уже, когда закваску принесла. Меня еще тогда не было.
Цвета снова фыркнула:
– И меня, видно, тоже.
– Ты как раз через девять месяцев родилась. Мама эту историю вспомнила, перед тем как Шурку вести.
Цвета невольно коснулась родинки на щеке, похожей на сосновое семечко, и съязвила:
– Больно много ты знаешь!
– Я под дверью подслушиваю, – раскололась Таня.
– То есть я девочка-семечко? Мама моя – сосна, а отец – леший? – посмеялась Цвета. – Почему же имя у меня такое? Скорее полевое, луговое какое-то, а не лесное.
Маленькой соседке не понравился тон знахарской внучки. В колдовство она верила – брату же помогла вода, настоянная на пепле сорочьих перьев. А вот Цвета смеялась над подобными сказками. Ладно сосновое семечко, но чтобы ее мама хотела детей? Да так сильно, что даже прибегла к колдовству? В этом Цвета очень сомневалась.
Ей всегда казалось, что она недоразумение в жизни мамы. Хотя, может, та просто мечтала о лучшей дочери? А с Цветы что взять? Училась она слабо, в основном на тройки, ничем особо не увлекалась, кроме картинок с конвертов, да и те уже больше не вырезала – надоело. Друзей у нее не было. Цвету не то чтобы не любили в классе, просто не замечали. И это оказалось куда хуже, чем если бы ненавидели. Мама тоже всегда была отстраненной, как будто равнодушной к ней. Она не обижала дочь, даже брала ее на свои занятия с собаками – Вера была кинологом. Цвета помогала расставлять конусы, придерживала за поводок маминых воспитанников, прятала сосиски для отработки неподбора, а мама за это давала ей карманные деньги. Но Цвете частенько казалось, что с мамой они живут больше как соседи, чем семья. А папа и вовсе растворился во Франции.
Вот и Таня заметила Цвету, только когда узнала, что она внучка знахарки. Но надолго ли хватит этого энтузиазма?
А к знахарке неплохо было бы сходить…
И вот Цвета здесь.
Она вошла вслед за Глафирой в тесный коридорчик. Бабушка жила на первом этаже, в обыкновенной квартирке с окнами, выходящими на палисадник, с пестрыми обоями на стенах, советским трюмо и цветистым узорчатым паласом, который красной дорожкой начинался сразу после придверного резинового коврика. Ничего ведьмовского, колдовского, знахарского.
Глафира скинула галоши. Цвета снова протянула ей круассаны, не зная, куда их девать.
Бабушка взяла пакет резко, почти вырвала. Руки девушки задрожали, но она решительно расшнуровала ботинки и последовала за Глафирой на кухню, не снимая ветровки. Без приглашения она выдвинула из-под стола табуретку и присела.
Кухонька была такой крошечной, что табуретка Цветы оказалась почти в коридоре. Девушка нервно цеплялась глазами за предметы, избегая смотреть на бабушку. Кран над раковиной был заткнут винной пробкой. Цвета сначала удивилась даже не самой пробке, а тому, что она идеально подошла по диаметру к отверстию крана. Хотя, может, бабушка ее немного подстрогала? От тараканов, что ли? Хотя те вроде не ползают по трубам. Или ползают? Цвета мало что знала об этих насекомых.
На холодильнике в трехлитровой банке колыхался мертвой медузой чайный гриб цвета застиранной тряпки. Девушка вспомнила, что и у них когда-то был такой питомец. Мама звала напиток, который готовил в банке гриб, чайным квасом, Цвета же выражалась по-модному – комбуча. Но пить эту комбучу не любила, мама тоже не пила, хоть и говорила, что квас очень полезен. И гриб-питомец быстро захирел, потому что ему вечно забывали подливать чай. Интересно, их почивший гриб приходился родственником этому?
Мама и бабушка виделись?
Да нет, эти грибы одно время обитали, кажется, у всех.
Цвета скользнула взглядом по белому телу холодильника в цветных бородавках магнитов и вдруг увидела свою фотографию: она щурилась от солнца и выжимала воду из мокрых волос. Июньский отдых на море.
Находка сначала удивила Цвету, а потом неприятно кольнула.
Все-таки мама и бабушка виделись.
Конечно, мама тоже могла отправить фотографию обыкновенным письмом, но держалась та на магните из Сочи. Этот упитанный мультяшный дельфин точно не влез бы в конверт. А мама, покупая голубую животину в сувенирной лавке, сказала: «Для коллеги». И ни слова о бабушке.
Но если мама и навещала бабушку, то, наверно, очень редко – деньги всегда приходили по почте.