— Мне жаль, что вам пришлось расстаться, — счел необходимым уточнить я.
Она повернулась и посмотрела на меня долгим, внимательным взглядом, как будто ища подвох в моих словах, а потом ответила:
— Да, мне тоже. Надеюсь, с ним все будет в порядке.
— Уверен, он не пропадет, — улыбнулся я, вспомнив, каков Андрей в бою.
— Ты говоришь так, потому что он вампир.
Удивившись такой реакции, я решил смягчить сказанное, не желая ссориться в первый же день:
— Просто мне показалось, что он умеет за себя постоять.
Эмми отвернулась к окну и пробормотала:
— Возможно, ты и прав, но это не значит, что я не могу волноваться за него.
Амаранта замолчала, и некоторое время мы провели в тишине, так как я инстинктивно чувствовал, что она не настроена на разговор.
За окном автомобиля проносились километры дороги. Я позволил себе немного расслабиться и перестал поминутно поглядывать в зеркало заднего вида, ведь за нами от самого Питера никто не ехал. Мы с братом договорились встретиться в Самаре, выбрав этот город потому, что где-то поблизости находился отец. Я немного волновался перед встречей с ним, прекрасно помня сцену нашего расставания. Еще неизвестно, как он отреагирует на мое возвращение. К тому же я собирался явиться к нему не один, а с девушкой, которая послужила причиной нашей размолвки. Но в этом вопросе приходилось рассчитывать на брата. Он обещал, что еще по телефону заранее подготовит папу, чтобы наше появление не стало для него сюрпризом.
Всю ночь я упорно гнал машину прочь от Санкт-Петербурга, но примерно около пяти утра Эмми начала нервничать, посматривая в сторону востока. Мы были вынуждены съехать с трассы и остановиться в небольшой гостинице неподалеку от автострады.
Заказав номер, я позвонил Диме и узнал, что они все еще в пути. Им не приходилось прятаться от солнца, так что у Димы были все шансы опередить нас и первым оказаться в Самаре.
Очутившись в номере гостиницы, я думал, что не смогу заснуть, так как рядом была Амаранта. Но она оказалась совершенно не настроена на романтический лад. Сказав, что перед дорогой я должен хорошенько выспаться, Эмми потеряла ко мне всякий интерес. Куда больше внимания она уделила контейнеру с донорской кровью. Я всерьез задумался, не обидеться ли, но меня подкосили усталость и переживания минувших дней, и я почти сразу уснул, так и не приняв окончательного решения.
Весь оставшийся путь до Самары Амаранта продолжала избегать меня и даже настояла на отдельных номерах. Нам толком не удалось поговорить, и это тревожило. Я предчувствовал, что Эмми хранит молчание не просто так. Уверенности в собственном светлом будущем поубавилось.
Все говорило о том, что Амаранта не собирается оставаться со мной. Когда я пытался поговорить с ней об этом, она отводила глаза и всячески старалась сменить тему. В итоге в Самару я приехал в весьма противоречивых чувствах. Конечно, я был рад, что наша игра в догонялки со смертью закончилась, и, хотя нам, скорее всего, придется осторожничать всю оставшуюся жизнь, сейчас мы пребывали в относительной безопасности. Но при этом я боялся, что в самое ближайшее время мне предстоит расставание с любимой девушкой.
Дима и Ксюша уже были в городе. Брат сообщил по телефону, что они встретились с отцом, и тот с нетерпением ждет моего приезда. По крайней мере одной проблемой стало меньше.
В гостиницу, где остановились мои близкие, мы с Эмми вошли в подавленном настроении. Она была, как обычно в последнее время, молчалива, а я не знал, как преодолеть ту стену, что девушка выстроила вокруг себя.
В номере нас встретили радостными возгласами. Мы обнялись с Димой и Ксюшей (хотя мне не совсем верилось, что Амаранта и Ксения нашли общий язык, я был рад и этому внешнему перемирию). Отец стоял немного в стороне, ожидая, пока схлынет первый восторг встречи. Он подошел поближе, лишь когда мы вдоволь нагляделись друг на друга, и обратился ко мне:
— Рад снова видеть тебя, сынок, — мне показалось, что папа собирается игнорировать Эмми, но нет, он повернулся к ней и произнес: — Я думал, что ты принесешь в нашу семью несчастье, — он сделал небольшую паузу и убежденно добавил: — И сейчас так думаю.
Услышав это, Амаранта вздрогнула, но промолчала. Я хотел заступиться, но отец жестом остановил меня.
— Но это не значит, что я что-нибудь имею против тебя, — отец улыбнулся, и морщины на его лице стали глубже. — Если один из моих сыновей считает тебя верным другом, а второй любит всем сердцем, то мне остается лишь одно, — он снова замолчал, но лукавая улыбка, прятавшаяся в уголках его губ, убедила меня, что ничего страшного нас не ожидает, — принять тебя в нашу семью.