Выбрать главу

Так все и молчали, пока Татьяна не подняла лицо. Вытерла платком, слезы.

— Не знаю я, не знаю. Как это сделать можно?..

Бабка ответила практически:

— По закону.

— И в церкви окрестим, как положено. А ты крестная будешь, верно? — обрадованно предложила Настасья.

— Люди же знают.

— Кому дело какое!

Дайте мне хоть день подумать…

— Чего тут раздумывать? Ну, думай, если хочешь.

И пришел час, когда сухой уже улицей, теплым днем, мимо зазеленевших верб поднялись они на пригорок к церкви, где опасавшийся новой власти священник торопливо совершил древний обряд, и Татьяна вышла оттуда уже не родной матерью, а крестной, став днем раньше сыну своему теткой по закону.

Дома Настя положила ребенка в люльку, из которой девочку отправили ползать по полу и становиться на ноги.

— Смотри, как славно лежит, умничек, — сказала она сестре, а у той сердце сжалось.

— И нас тут с тобой выходили, Татьяна. И он тут вырастет.

Говорила она радостно, а Татьяне казалось, что сына ее в гроб кладут.

Но потом все уселись за стол, ели и пили, и Таня выпила стопку, а потом вторую гадкого на вкус напитка, но после него легче стало.

А тут и Ульяна подошла, обняла за плечи, шепнула:

— Не горюй, внучка, не горюй. Все теперь хорошо пойдет. Возвращайся в город. Там тебе жить по-городскому. Там, глядишь, и человека доброго найдешь. Захочете, так парнишку и забрать можно будет. А может, и другие, свои, появятся, а этому и тут хорошо будет. Все, девка, правильно мы придумали и решили правильно.

И Татьяна улыбнулась жалко и беспомощно и сказала:

— Спасибо, бабушка.

Старуха наклонилась, поцеловала ее в макушку.

— А ну, еще по стопочке.

* * *

Вот о чем должна была рассказать Таня Вере Никодимовне.

Да разве ей?!

Юрию! Возникшему из небытия. Отцу своего сына…

— Ничего, сейчас мне станет лучше, — говорила она не в силах приподняться со скамейки.

— Конечно, дорогая. Счастье ошеломляет, но зато сколько прибавляет сил! Сейчас вы это почувствуете.

Нет, ничего такого она не чувствовала.

— Я не верю…

И я не могла поверить, когда он вошел. Но я не знала, не могла знать, а вы знаете и сейчас увидите его.

— Сейчас?

— Конечно. Я же пришла за вами. Идемте скорей!

— Сейчас? — повторила она.

— А когда же?

— Может быть, немного позже?

— Как — позже? — удивилась Вера Никодимовна, ожидавшая, что Таня не просто поспешит, но буквально помчится за ней.

— Позже. У меня такая слабость… Я должна подготовиться. И выгляжу я ужасно.

Вера Никодимовна посмотрела пристально.

Нельзя было сказать, чтобы Таня выглядела ужасно, но то, что весть не принесла ей радости и даже испугала, было очевидно.

— Я вас не понимаю, Танюша.

— Я тоже… не понимаю. Это так неожиданно.

— Это прекрасная неожиданность.

— И все-таки лучше позже.

Вера Никодимовна все больше терялась.

— Поступайте, как находите нужным… Я к вам, как на крыльях, летела.

— Простите меня, пожалуйста.

— Мне кажется, вы чем-то встревожены? Вы… не рады?

— Что вы, Вера Никодимовна! Что вы!

— А что же я скажу Юре?

— Я же приду. Обязательно приду.

— Боюсь, что он, как и я, не поймет. Или поймет превратно.

— Почему? Почему превратно?

— Все-таки он бывший офицер. Неизвестно, как к нему отнесутся власти. Может быть, вы опасаетесь?

— Как вы могли подумать! Я совсем не думала о таком. Честное слово!

— Так пойдемте! Неужели у вас не возникло желания сейчас же, — сию минуту увидеть его своими глазами, убедиться, что это не сон, что он на самом деле жив?

Таня вспомнила мокрый песок под люлькой, в которой лежал теперь ребенок Юрия.

— Не терзайте меня, Вера Никодимовна! Умоляю вас!

— Танечка! Извините меня. Наверно, у вас есть серьезные причины…

— Да-да. Есть.

Слова эти Вера Никодимовна истолковала по-своему.

— Конечно, вы думали, что Юрия нет. Что его нет совсем. Вы молодая, красивая девушка. Может быть, вы сблизились с другим человеком? Скажите прямо. Здесь нечего стыдиться.

— У меня никого нет.

Таня сказала это просто, как говорят только правду.

Вера Никодимовна смешалась.

— Как мне неудобно перед вами. Это материнская ревность. Вы поймете, когда у вас будут дети… Да вы совсем побледнели! Идите домой, Танечка. Вам действительно нужно прийти в себя, идите!

Но Таня сидела окаменевшая.

— Идите вы, Вера Никодимовна! Юра ведь ждет. А я посижу еще. У меня голова кружится.

— Как же я вас оставлю?