Техник взял в руки бутылку Абрау.
Дом был куплен. Брак оформлен.
Наутро, после ночной беседы с Воздвиженским, Юрий еще раз продумал свое положение. Мысли, казалось, стали стройнее. Конечно, он не должен был болтать лишнее Шумову, и о разговоре с ним следовало сообщить Барановскому… Но какие выводы сделает подполковник? Наверняка заподозрит Шумова. И зря. Разве не видно по его вечно приветливой, глупой физиономии; что он просто купчик! Купчик по призванию и ничего больше. Зачем же опасаться Шумова? Правда, он знает Максима, немного Таню. Но Максим уже не большевик. Что же ему грозит реально? Новые осложнения с Таней? И об этом докладывать Барановскому?.. Да тот посмеется только.
А если нет?
Все равно. Вопрос этот нужно решать самому. Смело, без трусости и колебаний. Положась на провидение. Разве оно не доказало хвою добрую волю? Зачем же посредничество Барановского? Нет! Следует мужественно довериться судьбе, как доверяется солдат, когда идет под пули…
И сейчас Техник поздравлял Софи с новосельем.
Освобождая пробку от фольги, он говорил:
— Раньше шампанское было принято открывать по-гусарски, с шиком. Однажды в ресторане по соседству со мной резвились офицеры. Они выставили на столик дюжину бутылок и раскрутили проволочки. Бутылки выстреливали в потолок одна за другой. Некоторые даже перепугались… А теперь я вывинчиваю эту пробочку так, чтобы было — ша! Вы знаете, что такое «ша»? Это значит «тихо».
Они были вдвоем в только что приобретенном доме. Старуха-хозяйка вывезла скарб и мебель, оставив в комнатах затхлый запах запущенного жилья.
— Прямо скажем, не рай для молодоженов, — проговорил Техник выразительно, оглядывая обнажившиеся стены с паутиной по углам. — Наверняка старая ведьма оставила в наследство животных, которые, насыщаясь, становятся похожими на рубины. Ну что ж! Пусть они лишний раз напомнят о тех рубинах, что ждут нас через дорогу.
Он наполнил стаканы — другой посуды в доме не было — и бросил взгляд в окно. Массивная стена банка казалась совсем рядом.
— Стены Иерихона пали от грохота труб. Но мы предпочтем «ша». Наши стены раздвинутся в ночной тишине, как театральный занавес, приглашая на веселый спектакль.
Техник был в приподнятом настроении. Ему нравилось то, что он называл «позиция».
— Бесспорно, сильная позиция. Под домом подвал — готовая шахта, откуда поведем штрек. Во дворе погреб, куда свалим половину вынутой земли. Остальную вывезем почти легально подводами. Булочная нуждается в ремонте и реконструкции. Нужно что-то привозить, увозить. Отлично. Все условия для солидной шанцевой работы. Мы будем трудиться, как Тотлебен под Севастополем. За Тотлебена, Софи, и — ша!
Он выпил, и вино вдруг сбило бодрость.
— Но ведь Севастополь пал?
— Успокойтесь, Слава! Вы не Тотлебен. Вы Эдмон Дантее, встретивший аббата Фариа. Я уже говорила вам.
— Я помню, аббатисса. Но что, если у входа в пещеру Монте-Кристо ждут чекисты с маузерами? А это вам не старорежимные жандармы Луи Восемнадцатого. Это серьезные люди.
— Я знаю.
— Хорошо знаете? — спросил он со значением.
— Перестаньте, Слава. Если бы я хотела передать вас чекистам, зачем нам рыть эту крысиную нору? Они охотно приняли бы вас и с парадного входа.
— Не сомневаюсь. Мне бы оказали почет и уважение. Я ведь заслужил, Софи, заслужил… Давайте за это выпьем, а? Пока милое провинциальное Абрау не потеряло последние силы, не испустило дух.
Он разлил, подняв над бокалами недолговечную пену.
— Скорее, скорее! Каждую минуту может прийти муж. — Техник рассмеялся, подбадривая себя шуткой. — Что за горькая участь! Мало мне чекистов, теперь я должен бояться и мужа… Старый муж, грозный муж.
— Он не стар и не грозен.
— Потому и приходится бояться. Стар — значит, мудр, грозен — значит, смел. А если не мудр и не смел?
— Не нужно так о Юрии.
Техник приложил руку к груди.
— Я коснулся струн сердца? Простите. Вы выбрали его, я подчиняюсь. Будем надеяться, что за столь короткое время он не наделает непоправимых глупостей, а вы успеете разочароваться.
— Вы, никак, ревнуете?
— Я человек, и ничто человеческое…
— Только не переводите на латынь.
— Не буду. Но если серьезно, меня иногда раздражают женщины, которые подчеркнуто отвергают мои скромные достоинства.
— Не будем ссориться. Лучше о деле.
— Что ж… согласен.
— Я хотела предложить…
Техник взмахнул рукой:
— А впрочем, зачем вам это? Черновую сторону я беру на себя. Задачи технические по моей части.
— Я не о подкопе.