- Да нате ваши сигареты! - сунул я пастуху начатую пачку. - Забирайте все! Только сделайте же что-нибудь! Там эта Инга нырнула и уже десять минут не выныривает.
- Может и до завтра не вынырнуть, - благодарно кивнул мужичок, пряча сигареты за пазуху.
- Как... до завтра? - поперхнулся я пастуховой шуткой. - Вам не стыдно?
- Чего мне стыдиться? - глянул вниз мужик. - Мотня вроде застегнута.
Понимая, что от циничного придурка мне ничего путного не добиться, я, как был босиком, бросился в сторону деревни. Пусть спасать женщину было уже поздно, но надо ведь сообщить о несчастье тем же родственникам... Да и вообще - надо же было хоть что-нибудь делать!
Разумеется, я не знал, где жила несчастная Инга - я вообще никого еще в этой деревне не знал, кроме бабы Нюры. Поэтому побежал я сразу к ней.
Старушка шуровала в печи ухватом, когда я заорал прямо с порога:
- Там женщина утонула! В омуте! Инга, что ли!..
Баба Нюра продолжала двигать чугуны и кастрюли. Только нахмурилась:
- Ходил-таки к омуту? Говорила ж тебе...
- Баба Нюра! - опешил я. - Да при чем тут это?! Говорю ж, утонула женщина! Пастух сказал, ее Ингой зовут.
- Да чего ты кричишь-то так, - поморщилась хозяйка, отставив, наконец, ухват. - Чай, не глухая еще! Никуда твоя Инга не денется.
- Да не моя она... - растерялся я окончательно. - И как же не денется, если нырнула и не всплывает?
- Всплывет, - вновь вернулась к ухвату баба Нюра. - Сегодня и всплывет. Али завтра...
- Ну, я не знаю! - всплеснул я руками, а сам подумал: ну не могут же они все тут быть такими равнодушными циниками!
Баба Нюра словно услышала мои мысли. Она подцепила ухватом небольшой чугунок, перенесла его на стол и сказала:
- Садись-ка лучше, кашки поешь! Горяченькая, с корочкой. Из печи-то, поди, и не едал никогда. А про меня не думай, что я к смерти уваженья не имею... К ней, костлявой, я очинно уважительно отношусь. Только нету тут никакой смертушки, - баба Нюра быстро перекрестилась. - Тута другое совсем.
- А что тут может быть другое? Нырнул человек и...
- С парамира она, Инга-то! - перебила меня хозяйка. - Туды и ходит всё... Второе уж лето ходит, сердешная.
- Откуда? - закашлялся я. - Из Памира?
- Да не с Памира никакого, а с парамира, что ль... - Баба Нюра нахмурилась, вспоминая. - С парального, что ль... Или с парного какого... Что ни есть! - Она махнула рукой. - С ненашего.
- Из параллельного, может? - хмыкнул я.
- Так и есть, - заулыбалась хозяйка. - С параллельного мира. Так Ингушка и говорила.
- Но это же глупости! - засмеялся я, забыв даже на миг о трагедии.
- Мы, может, и не шибко образованные, - обиделась баба Нюра, - но не глупее городских. И Ингу год уже как знаем. И если не поняли чего, то видели, как она прошлым летом нагишом в деревню прибежала, а потом каждый день в омут бросалась. Поперву тоже считали, что девка ошалела, убиться задумала. А она не топиться бегала, а домой попасть хотела.
- И что? Она вам сказала, что попала сюда из параллельного мира? - Я перестал улыбаться.
- Так и сказала, - кивнула хозяйка. - Омут-то наш давно Нечистым кличут, много народу в нем сгинуло, а чтобы оттуда к нам - такого не было. Только Ингушка нам рассказала, что в омуте том то ли дверь какая на дне, то ли лаз, а ведет в другой мир, паральный этот. И она оттуда пришла, а назад попасть теперь не может.
- А где же она пропадает тогда?
- А это ты у ней сам спроси, - сказала баба Нюра, доставая кринку с молоком и ставя ее передо мной. - Она хоть девка-то и славная, а Нечистый омут - он и есть нечистый! Мне не шибко интересно, что в преисподней творится, прости, господи! - Хозяйка широко, с чувством, перекрестилась. - Только я так думаю, - баба Нюра понизила голос, почти зашептала, - что Инга по ошибке к грешникам попала, а когда разобрались - ее и выпустили, дали еще пожить.
- Чего ж она тогда назад, на сковородку, рвется? - не удержался я от иронии.
- То мне не ведомо, - снова обиделась хозяйка. - Поди, у нее и спроси!
И все-таки я хозяйке не поверил. Подкрепившись кашей, - действительно, удивительно вкусной - выпив молока, - настоящего, коровьего, не какого-нибудь суррогата из пакетов - я снова отправился к речке. Во-первых, нужно было забрать удочку и шлепанцы, а во-вторых...
В общем, когда я успокоился и, поев, стал соображать лучше, то подумал вот о чем: меня просто разыграли! Положим, «утопленница» меня разыгрывать не собиралась. Но, когда полезла купаться нагишом, меня сразу действительно не заметила. А когда заметила - гордость не позволила убежать. Поэтому она виду не подала, а просто нырнула, подплыла под водой к камышам и отсиделась в них, пока я не ушел. А пастух с бабой Нюрой хорошо знают односельчанку - знают, что плавает она прекрасно и утонуть в обмелевшей речке - пусть даже и в омуте - не может. Вот баба Нюра и решила постращать меня сказочками про грешников и преисподнюю. Таких сказок (быличек, как их еще называют) про нечистые омуты, заброшенные мельницы и тому подобное в любой деревне не одну расскажут. Только теперь их еще и осовременивают - ишь, и параллельный мир вплели!