— На самом деле, — вмешался Гарри, скривив губы, — я хотел еще разок посмотреть бумаги. Многое не сходится, Джейкоб, сам знаешь, — он многозначительно покивал, закидывая наживку.
Эйвери долго пилил его взглядом, а потом кивнул в ответ:
— Ладно, — сказал он в конце концов. — Мы с Доу справимся, да, сынок?
Чарли часто кивал, согласный на любое поручение. Через пять минут авроры вышли из кабинета, разобравшись с тем, где встретиться для обмена сведениями. Гарри оставалось аккуратно прикрыть дверь и сесть за стол.
Ему хотелось сказать вслух «идиоты», но он не посмел, потому что самым глупым в его ситуации было провалиться на разговоре с самим с собой. После Морсмордре стоило держать язык за зубами.
«Ты действительно отправил Метку в небо», — подумал Гарри, прокручивая пальцами волшебную палочку.
Авроры уже отправились на задание, он не сомневался в том, что Эйвери устроит им взбучку даже за несколько секунд промедления. Для него утка из новостей была неплохим поводом тряхнуть стариной. Пусть ради глупости — он мог раздавать приказы. Гарри полностью устраивал такой расклад. Руководить фальшивыми допросами хотелось меньше всего.
Он выждал несколько минут, открыл дверь, медленно вышел, чтобы в случае столкновения со знакомыми придумать подходящий срочный повод избежать разговора, но никого не встретил и направился в Отдел Тайн.
Круглая ручка двери, ведущая в хранилище, была почти родной. Он аккуратно обхватил ее, потянул на себя, дождался знакомого скрипа и шагнул в хранилище.
— Ты сходишь с ума, приятель, — сказал он себе.
— Что вы сказали?! — заорал в ответ уборщик, которого Гарри помнил по разговору накануне.
— Ничего, говорил сам с собой! — крикнул в ответ Гарри. Его неприятно удивила сознательность обслуживающего персонала Министерства. Какого черта уборщику нужно здесь в такое время?
— О! Так это вы, мистер Поттер? Что ж, у меня к вам серьезный разговор.
— Проклятье, — пробормотал Гарри сквозь зубы.
У его собеседника внезапно открылись поразительные таланты к подслушиванию, потому что он тут же ответил:
— Как некрасиво, мистер Поттер!
На языке вертелись заклинания, которые подошли бы к случаю. Проще всего было, разумеется, заткнуть уборщику рот, но с этим хлопот не оберешься — писать объяснительные, оправдываться временным помешательством рассудка, унижаться перед комиссией и Праудфутом. Можно ведь тихонько использовать Ступефай.
Гарри коснулся палочки и сформулировал заклинание в уме, чтобы использовать его беззвучно.
— Так вот, мистер Поттер, — продолжил старичок, шаркая в сторону Гарри с другого конца хранилища.
Шуршание подошв его старых ботинок, скрипучий голос и строгий тон напоминали манеры профессора Флитвика. Гарри вспомнил первые уроки заклинаний, убрал руку от палочки и пошел навстречу. «Морсмордре» ради доступа в хранилище — это одно, совсем другое — использовать Ступефай к старику-уборщику. Даже кривые дорожки бывают разными.
— Слушаю вас, — сказал Гарри, остановившись возле уборщика.
— Я совершенно не просто так накануне заявил вам, что здесь запрещено курить, — сказал старик, протягивая недокуренную сигарету, по всей видимости, одну из тех, что Гарри бросил в запале, пока разбирался с воспоминаниями. — Вы не понимаете, насколько мощные заклинания наложены на хранилище, мальчик мой.
Фривольное обращение, на которые Гарри вот уже десять лет закрывал глаза, больно обожгло его, и он отвернулся в сторону, как от пощечины. «Мальчик мой». Он «мальчик» даже для уборщика Отдела Тайн. Сколько лет должно исполниться аврору, чтоб его перестали считать «украшением команды»?
— Знаете что, сэр? — улыбнулся Гарри, разворачиваясь обратно к уборщику. — Я советую вам немедленно выйти. Хранилище нужно мне до восьми вечера, и если я увижу вас здесь еще раз, клянусь Мерлином, у вас появятся проблемы с занятостью.
Старик открыл рот, чтобы ответить, и, возможно, ответить резко, но передумал в последний момент, отвернулся и прошел к выходу. Дверь хлопнула.
Оставшись наедине с воспоминаниями, Гарри облегченно выдохнул. Ему нужно было торопиться, если он хотел использовать выигранный обманом день.
Времени изучить архив на предмет подходящих полок не осталось, но Гарри и без них успел разобраться в системе. Ему нужны были имена Пожирателей и даты, которые соответствовали времени сбора последователей. До начала первой магической войны, но после того, как Том вернулся из скитаний по Европе.
— Ты зовешь его Томом? — тихо усмехнулся Гарри, водя пальцами по табличкам на полках: Кэрроу, Гойл, Лестрейнджи. Полки находились рядом, но все же надо было проходить пролеты, чтобы дойти до следующего ряда: Розье, Эйвери, Долохов.
Некоторые полки оставались пустыми, возможно, воспоминания изъяли. Кто и зачем — этого Гарри не смог бы узнать без долгих разъяснений вышестоящим. Хорошо если не дойдет до Министра, а с бюрократов стало бы направить такие просьбы «от самого Мальчика-который-выжил» на «самый верх».
Судя по количеству флаконов на полках, охотнее всех делился с Министерством воспоминаниями Люциус Малфой. По хронометражу, который Гарри сосчитал в уме, выходило несколько часов. Увы, в отличие от даты и длительности, под ними не были указаны участники событий, а весь день следить за тем, как Люциус ест или срет, Гарри не собирался.
— Умно, — пробормотал он, поднимая с полки одно из воспоминаний, которое длилось почти час. — Ты завалил их информацией, сволочь, и они не обратили внимания на главное.
Воспоминание «о главном» все еще лежало у него в кармане. Времени создать достоверную копию не хватало катастрофически. С другой стороны, Гарри помнил каждую сказанную фразу, он мог бы при желании воспроизвести всю сцену с парой статистов. В интересах следствия, так сказать.
— Черт с тобой, — решил он, возвращая на место заветный флакон. Стекло нагрелось так сильно, что показалось ему горячим. Возможно, дело было не в магии — он сам чувствовал легкий жар. Сказывалось отсутствие нормального сна и еды.
Флакон остался лежать на полке, а Гарри стал просматривать даты возле имени Люциуса, чтобы попытаться понять, с чем могли быть связаны события в воспоминаниях. Увы, память подводила его. Ни одна дата не была связана ни с пресловутым Рождеством, ни с 24 июня 1995 года, ни с Битвой за Хогвартс. Взгляду не за что было зацепиться. Едва ли кому-то из авроров хватило ума использовать Империус во время допроса или подлить Веритасерум, так что Люциус вышел сухим из воды даже после того, что несколько лет происходило в его поместье.
Фамилия Малфоев и прежде вызывала у Гарри презрение и злость. С первых дней знакомства с Драко он знал, что ничего хорошего ждать от такого человека не стоит. Люциус был в глазах Гарри еще хуже: его отношение к домовику, подложенный Джинни дневник, а потом — преступления куда хуже. Но сейчас он понимал, что новая злость не имеет отношения к прежней. На языке вертелось яркое слово, произнести которое в пору было Беллатрисе Лестрейндж: «Предатель».
С Люциусом Малфоем хорошо обращались, ему позволили стать лидером. Все было именно так, как обещал Том. К Малфоям не приближались даже авроры вроде Аластора Муди — все ограничивалось обысками и сводилось к потере денег, хотя за то, что делал Люциус, вне всяких сомнений, полагалась самая тесная камера в Азкабане. В таком выгодном положении помочь Тому вернуться было вопросом пары свободных часов. Но Люциус не пошевелил и пальцем. Его ошибка с дневником была всего лишь ошибкой недальновидного мстительного идиота. Если ему так сильно хотелось использовать для ритуала Джинни, он мог просто…