— Вернется, — прошептал Гарри.
Для восстановления прав нужно немного — военное время. Как его добиться? Заполучить сильного умного врага. Если бы Волдеморт вернулся во второй раз, Министерство перестало бы игнорировать угрозу раз и навсегда. Один раз — совпадение, но два раза — нет, даже после смерти Волдеморта Министерство сохранило бы статус Аврората.
Они ведь никогда не злоупотребляли полномочиями. Какая глупость — идти в авроры, чтобы иметь возможность укладывать волшебников лицом в пол. Они шли для того, чтобы защищать людей. Их должность называлась «аврор» — защитник. Не было ничего лучше для любого из отдела, как защитить невиновного. Хотели они сажать за решетку преступников? Да! Но главным было вовсе не это. Они хотели, чтобы невиновные оказались в безопасности. Неважно, были невиновные детьми, стариками или простыми волшебниками. Неважно, пусть даже невиновные были магглами — им было все равно. Главным всегда было защитить остальных от зла. Некоторым для этого приходилось пожертвовать собой.
Теперь они посмешище. Гарри помнил, как Фадж отказывался признать возвращение Темного Лорда, несмотря на то, что у него был живой свидетель. Да, чудом выживший, но что мешало Министру попросить воспоминание? Гарри бы отдал его, о, Мерлин Великий, он отдал бы тогда все, чтобы ему поверили. Но Фаджу было выгодно назвать Гарри дурачком под руководством Дамблдора.
Все повторялось. Авроры снова выглядят недалекими верзилами в новостях «Пророка». Неловкий обыск, который начался со взлома двери? Тут же горячий репортаж от хозяев дома, которые рады рассказать все подробности. Допрос, где пришлось повысить голос, потому что ставки были слишком высоки? Что ж, вот выговор от начальника за то, что отказались дождаться экспертизы.
Гарри знал, что будет дальше. Половину стариков распустят, не останется почти никого, кто помнит сложное время. Если возникнет реальная угроза — их уничтожат за считанные секунды. Именно так несколько лет назад Волдеморт вернулся к власти. Все, что ему было нужно, — дождаться, когда бдительность Аврората снизится. Кто тогда мог противостоять ему? Аластор Муди? Даже его подменил более талантливый Пожиратель Смерти.
— Более талантливый, — прошептал Гарри, разглядывая заполненную окурками пепельницу.
Несмотря на то, что он поел, выпил чаю, обсудил все детали текущего дела с коллегами и даже вывалил Праудфуту, как хорошо думает о нем, голова была забита глупостями. Можно ли сравнивать младшего Крауча с Муди? Стоит ли идти за Министерством, когда Министерству больше не выгодно держать большой штат авроров, способных противостоять серьезному врагу?
Чем они сильнее, тем больше угроза. Гарри читал «Пророк», как любой сотрудник Министерства. Не было и выпуска, чтобы хоть в одной колонке одному из сонма журналистов не приспичило выставить Аврорат сборищем безумных фанатиков.
С тяжелым сердцем Гарри встал из кресла и пошел к выходу из кабинета, чтобы воспользоваться взяткой Праудфута. Ему нужна была полка или стеллаж с воспоминаниями магглов. Он еще не знал, какую часть общего архива занимают их свидетельства, но готовился к худшему. Два-три флакона — даже такое будет праздником.
В хранилище никого не было — он окликнул мистера Черлизона, но никто не отозвался. Проверка заклинаниями тоже не дала результата. Либо Гарри действительно был один в комнате, просто его паранойя не могла смириться с такой мыслью, либо в комнате был кто-то намного сильнее.
— Кто? Темный Лорд? — пробормотал Гарри, пробираясь к стеллажам.
Вернулось на миг давно позабытое чувство опасности. Он вспомнил, как впервые оказался в Отделе Тайн. Да, тогда враг казался непобедимым. Теперь непобедимой казалась система. Чем больше он делал для магической Британии, тем сильней магическая Британия хотела, чтобы он ушел в отставку.
Так было с каждым в Аврорате. Если ты безобиден, бесполезен и слова не можешь сказать поперек начальству, тебе выдадут премию. Как только ты высовываешь нос — что ж, самое время для серьезного разговора.
Полки с воспоминаниями не были помечены символами, которые Гарри мог бы отнести к волшебникам или магглам. Вот где дискриминация могла бы спасти положение. Увы, судя по всему, и тех, и других классифицировали по алфавиту, а он просто не мог понять по фамилиям, кто гипотетически был волшебником, а кто — нет.
Несмотря на обилие дат и имен, его взгляд привлекла фамилия Лоусон. Вовсе не из-за того, что буква «Л» могла что-то значить. Дата под ней не испарилась бы из его памяти даже в бреду: 25 июня 1995 года. День, который последовал за возрождением Тома.
— На следующий день, — пробормотал Гарри.
Он взял флакон и понес к ближайшему Омуту. Когда жидкость пролилась на поверхность, он почувствовал, как задрожали руки. После целого дня, полного событий, после всех разговоров сложно было поверить, что он наконец вернется туда. Туда, к человеку, который мог за несколько минут полностью преобразить другого.
— Ты просто посмотришь, как ему удавалось обмануть их, — сказал Гарри вслух. Когда слова разлетелись по хранилищу, ему стало спокойней. Теперь, даже если за ним следили, у него было подходящее оправдание.
Мистеру Лоусону было не больше тридцати, он был одет в строгий костюм и шел по пустой улице. Воспоминание начиналось с запасом — его извлекали из человека, который не мог сопротивляться. Гарри шел несколько минут следом за Лоусоном, прокручивая палочку между пальцев.
Риддла он заметил, когда прошло минут пять — не меньше. Лоусон шагал настолько обыденно и неинтересно, что его движения убаюкивали не хуже снотворного. Гарри потерял бдительность в пространстве, где ничто не могло угрожать ему.
— Может, из-за этого ты возвращаешься? — подумал Гарри, провожая взглядом Тома, который преследовал Лоусона. — Потому что здесь тебе ничто не грозит.
Все произошло в тесном переулке, где валялись пивные бутылки и овощные объедки. Поблизости был ресторан, или кто-то из жильцов дома ненавидел выносить мусор. Дождавшись, когда Лоусон зайдет в переулок, Риддл обездвижил его и не меняя темпа подошел ближе.
Гарри шел след в след, опасаясь пропустить важную деталь. Здесь он не был аврором, ему не нужно было предотвращать преступления. Все, что оставалось — извлечь опыт.
— Вы совсем не изменились, — тихо сказал Риддл, наклоняясь, чтобы разглядеть Лоусона получше. — Бесполезные, суетливые. По крайней мере, для чего-то вы годитесь.
Проклятье было ожидаемым, но Гарри все равно отшатнулся, когда услышал «Круцио». Быть может, дело было в том, что Риддл произнес заклинание слишком близко к нему?
— Маленькие глупые муравьи, — пробормотал Риддл, продолжая держать палочку наготове. Непростительное заклинание все еще действовало на Лоусона, тот кричал, пытался тянуться вверх грудью, хватал себя за голову, извивался ужом под ногами Тома.
Гарри встал рядом, вплотную, чтобы слышать дыхание.
— Вы так долго варились в своем мирке, — сказал Том, усмехаясь. — Хорошо быть живым, — он глубоко вдохнул, не отводя взгляда от Лоусона. — Хорошо, что… — Том вдруг резко обернулся и нахмурился. Змеиные глаза сосредоточились на человеке сзади, которого Гарри не мог разглядеть.
Воспоминание начало меркнуть. Его ценность заключалась лишь в том, что Том открыто озвучил свои идеи, а еще начал говорить фразу, которая могла пролить свет на хоркруксы, но оборвал ее из-за непрошенного свидетеля. Возможно, именно свидетель был причиной, по которой бедняга Лоусон остался жив.