Уникальность корабля заставляла руководство как можно более тщательно подбирать ему первого капитана.
На ледоколе предполагалась должность дублера капитана. И после многократных прикидок и раздумий было принято решение капитаном поставить опытного ледокольщика, а дублером – молодого, но уже показавшего себя в работе.
Потомственный архангельский помор, опытнейший ледокольщик Павел Акимович Пономарев командовал разными ледоколами, в том числе легендарным «Ермаком». Не один год стоял на мостике знаменитого «Красина», украшающего сейчас одну из набережных Санкт-Петербурга.
В начале Великой Отечественной войны командовал ледоколом «Иосиф Сталин», под бомбежками проводил суда с важнейшими для страны военными грузами. В 1942 году ледокол получил серьезные повреждения, его капитан был контужен, но быстро вернулся в строй и стал командовать ледоколом «Лазарь Каганович», а с 1945 года – ледоколом «Вячеслав Молотов». И в послевоенное время П. А. Пономарев выполнял наиболее сложные, подчас уникальные рейсы.
В 1957 году именно Пономареву страна доверила капитанство на ледоколе «Ленин», возложив на него высочайшую ответственность фактически перед всем миром. Павлу Акимовичу было уже за шестьдесят, и среди работающих в высоких широтах начали искать молодого судоводителя, который достоин был стать дублером капитана на таком корабле. И нашли – в Антарктиде.
Недавний выпускник судоводительского факультета Ленинградского высшего инженерного морского училища (ЛВИМУ) имени адмирала С. О. Макарова[1] Борис Соколов, несколько лет поработав матросом и штурманом в Арктике, был направлен старшим помощником капитана на знаменитый в те годы дизель-электроход «Обь» и в 1958–1959 годах участвовал в одной из его многомесячных экспедиций[2], по окончании которой, в возрасте 31 года, был назначен капитаном «Оби».
И именно Борис Макарович Соколов в 1959 году получил неожиданный для себя вызов в Министерство морского флота с предложением дублерства, за которым легко просчитывалась перспектива принять первый в мире атомный ледокол.
Спустя два года П. А. Пономарев ушел в свой последний рейс, откуда, увы, нет возврата, подтвердив своей судьбой старинное морское присловье: «Плавать по морю – необходимо. Жить – не так уж необходимо».
Молодой капитан дальнего плавания Борис Соколов принял командование ледоколом «Ленин» летом 1961 года, незадолго до выхода его в первый рейс. И бессменно простоял на мостике «Ленина» четыре десятилетия, до своей внезапной смерти в 2001 году по дороге на атомоход. Умер, оставшись в истории мореплавания единственным капитаном, командовавшим одним кораблем сорок лет. И к этим сорока годам мы еще вернемся.
Борис Соколов, будущая легенда отечественного мореплавания, родился 19 августа 1927 года в деревне Большая Каменка Кологривского уезда Костромской губернии. Судьбу ему определил отец – костромской волжанин, из-за повального голода в Поволжье ставший питерским рабочим.
Жили на Стрельне, и по вечерам отец с сыном любили гулять по берегу залива. Как только на горизонте появлялся силуэт корабля, сын знал, что сейчас отец, подавив в себе какую-то затаенную думку, обязательно скажет: «Борька, ты у меня обязательно должен стать капитаном».
И он будет первым – не по счету, а по достоинству! – в небольшой когорте людей, про которых чуть не со времен Гагарина говорили, что «их меньше, чем космонавтов»: он будет так называемым ледовым капитаном на первом в мире атомном ледоколе, гордости отечественного судостроения.
С первых же дней работы ледокол был на виду у всего мира. Снимки как самого корабля, так и его капитана разлетались по газетам и журналам всего мира. И фото капитана «Ленина», смотревшего в арктическую даль через открытый иллюминатор ходового мостика, в мире было почти так же известно и популярно, как фото в космическом корабле Юрия Гагарина, – кстати сказать, после полета гостившего на «Ленине».
Рассказывая о капитане такого корабля, конечно, надо начать с его профессионализма.
Хорошо помню, с каким восторгом говорили штурманы «Ленина» о том, сколько раз Соколов летал с гидрологами в ледовую разведку, выискивая оптимальный путь для продвижения по льду.
В тяжелом льду капитан, бывало, по несколько суток не уходил с мостика. Вздремнет пару-тройку часов на диване в штурманской рубке и снова – бинокль в руки и к иллюминатору.
У капитана, само собой, была самая большая и, по нашим тогдашним меркам, довольно высокая зарплата. И она всем казалась таковой, пока однажды Соколова не пригласили канадцы – помочь в ледовой проводке. И за десять суток работы заплатили ему столько… Те же штурмана «Ленина» буквально обалдевали от несопоставимости этой суммы с нашими выплатами. Умирая от смеха, один, помню, рассказывал: «Они хотели бы пригласить нашего капитана хотя бы на пару месяцев ледовой проводки, но это могло подорвать бюджет Канады».