– Не страшно. Буду рада помочь тебе. Теперь вытирай слёзы. И не показывай ему свою слабость. Говори, как зовут бабушку.
– Марья Фёдоровна, тут ещё кое-что, – я подтянула брюки до колена.
Доктор нахмурилась, но тут же взяла себя в руки:
– Сейчас всё обработаем. Глубокая рана, хорошо бы зашить. Но не хочется тебе сегодня обезболивающее колоть. Ладно, сейчас что-нибудь придумаем.
Через двадцать минут я вернулась к Мирону. Он разговаривал с каким-то врачом. Хотела подбежать и расспросить о бабушке, но вовремя сдержалась. Как меня научила Марья Фёдоровна.
Когда он меня, наконец, заметил, то сразу заулыбался:
– Ксюша, сразу видно, доктор тебя подлечил. Даже лицо посветлело. Как прошёл осмотр?
– Спасибо, хорошо.
– Таблеточку дали?
– Не волнуйся, в этом месяце мне беременность не грозит.
Мирон просто расплылся в довольной улыбке:
– Ты права, дети нам с тобой ни к чему пока. Вообще, я имел в виду успокоительное. Но уже вижу, что доктор выбрал правильное лечение.
– Мирон, – не удержалась я. – Я хочу сделать перерыв в наших отношениях. Понимаешь?
– Ну да. Как скажешь, Ксюша. Идём?
– Куда? – спокойствие снова начинало меня покидать.
– Поговорим с лечащим врачом твоей бабушки.
– Правда? Спасибо, Мирон, – я радостно бросилась ему на грудь.
Он тут же, как в старые добрые времена, обнял меня и поцеловал в макушку. Мне снова стало неудобно. Он столько делает для меня.
В этот раз на лифте мы поднялись на третий этаж. И долго шли по коридорам и больничным проходам, пока не попали в кабинет к руководству больницы.
– Проходите, присаживайтесь. Сразу хочу вас успокоить, шанс есть. Маленький, но есть, – серьёзный дядечка выглядел довольным.
Я впервые за последние сутки глубоко вздохнула. До этого как будто что–то мешало в груди.
– Отлично, – Мирон радостно меня обнял. – Говорите, как нам использовать этот шанс?
– Нужна операция. Вот, – он протянул нам листок, вырванный из ежедневника. – Это ещё не вся сумма. После операции потребуется восстановление.
Мирон, не выпуская меня из рук, взял этот листок.
– Ого, – присвистнул он.
Я посмотрела на цифры и у меня перед глазами поплыла стена.
Я старалась удержать картинку перед глазами, как учила меня сегодня Марья Фёдоровна, когда перевязывала ссадину.
У меня получилось. Я даже смогла соотнести написанные цифры с имеющимися у меня возможностями.
Выходило так, что, даже продав свою квартиру, мне придётся ещё где-то найти такую же сумму. Если не больше.
Глава 14
Застилающая глаза пелена становится гуще. Стена передо мной медленно чернеет, и я проваливаюсь в темноту.
Через какое-то время просыпаюсь от громких голосов. Я лежу на кушетке. Ноги мои приподняты, под ними лежит валик. Моё лицо мокрое. Дотрагиваюсь до него руками – неприятный запах разносится по кабинету.
Мне показалось, или Мирон громко смеялся. И снова тишина.
– Я сейчас посмотрю, как она, – слышу я голос дядечки, который позвал нас в свой кабинет.
И реальность тяжёлым грузом снова наваливается на меня. Моя любимая ба…
– Так-так, милочка. Напугали вы нас, – дядечка нащупывает мой пульс. – Как чувствуете себя?
– Где Мирон? – у меня сильно кружится голова, поэтому я боюсь даже повернуться.
– Я здесь, Ксюша.
Он садится рядом и берёт меня за руку. Я сжимаю её и стараюсь не заплакать:
– Мирон, неужели это конец?
– Нет, милая. Всё только начинается. Пока ты отдыхала, я обзвонил друзей.
– Да? Они помогут мне быстро продать квартиру? Но мне ещё надо. Я всё отдам, устроюсь на несколько работ. Я отработаю.
– Мы возьмём кредит.
– Кредит? Мы?
Мирон ласково провёл по моей руке своим пальцем:
– Мы, милая. Нам надо срочно зарегистрировать свой брак. У меня есть один знакомый. Он управляющий в одном большом банке. Но мы с тобой должны состоять в браке. Тогда нам одобрят кредит. И не волнуйся: насчёт твоей квартиры я уже договорился.
Я закрыла глаза. Что бы на это сказала бабушка?
– Какие гарантии вы даёте после операции? – услышала я вопрос Мирона.
– Нуу… сто процентов вам, конечно, никто не даст. Но, учитывая возраст и хронические заболевания, процентов шестьдесят можно прогнозировать.
Но моя бабушка всегда следила за своим здоровьем. Не помню, чтобы она особенно жаловалась на какие-то недомогания. Но я молчу. Пока не знаю, как мне принять предложение Мирона.
Моя душа активно протестует против такого поступка. Я прислушиваюсь к себе и думаю. Думаю о том, что можно сделать в этой ситуации.
– Так что, Ксюша, правда, хороший вариант я придумал? – он, абсолютно не стесняясь постороннего, проводит ладонью по моему бедру.
– Я подумаю, – бросаю ему в ответ, не открывая глаз.
Мирон убирает руку и так резко встаёт, что кушетка начинает шататься:
– Думай, – громко говорит он. – Я буду внизу. Отойдёшь – приходи. Расскажешь мне, что ты решила.
Слышу, как он хлопает дверью. Но меня почему–то это не волнует. Я вообще спокойная–преспокойная. Странно всё это. Всё плывёт перед глазами. Кажется, я снова проваливаюсь в сон.
В следующий раз меня уже кто–то будит.
– Просыпайтесь, мне надо уходить. И вам пора, – тянет меня за руку хозяин кабинета.
– Где Мирон? Сколько я проспала?
– Мирон вас уже два часа ждёт внизу.
– Спасибо.
Я поднимаюсь, всё ещё пытаясь справится с головокружением. Но в это раз боль в груди чувствуется острее. Гораздо острее. Что это такое было со мной? Приступ какой–то. Это, наверное, шок.
Вспоминаю наш разговор с Мироном и с ужасом закрываю рот ладонью. Не прощаясь, выбегаю в коридор и несусь к лифтам.
Подумаешь, замуж. Убудет что ли меня. Тем более что всё уже произошло. Всегда смогу развестись. Зато бабушка будет жить. Рассчитаюсь с Мироном, и подам на развод.
– Мирон!
Он стоял у окна и что-то листал в своём мобильнике. И делал вид, что меня не замечает. Или обиделся?
– Выспалась? – равнодушно спросил он, когда я подошла вплотную к нему.
– Голова немного кружится.
Он не прикасается ко мне. И это странно. Обычно он себя так не ведёт.
– Тебе вкололи успокоительное. Сушинская, наверное, пожалела для тебя лишнюю таблеточку.
Я не отвечаю ему, не хочу выдать доктора. Мы долго стоим в тишине. Он не начинает первым разговор. И я решаюсь:
– Понятно, значит, успокоительное. Мирон, твоё предложение ещё в силе?
– Какое? – он выгибает одну бровь.
– Меня интересует операция для бабушки.
– Хм… а я тебя, значит, не интересую?
– Ты… ты тоже интересуешь, – запоздало отвечаю и краснею.
А душа в это время рвётся на части. Хоть бы нашёлся какой-нибудь выход, чтобы мне не пришлось выходить замуж за Мирона.
– Поэтому ты так боишься ко мне прикасаться?
– Я просто не привыкла ещё, – неуверенно вру ему.
Мне не понравилось то, что было между нами. Мне не нравится, как он ко мне прикасается.
– Я уже отменил все договорённости, Ксюша. Тебя долго не было. Я решил, что ты передумала.
– Я же была в отключке, – кричу на него не в силах сдержаться. – Ты же сам подтвердил, что мне дали успокоительное.
– Потише можно. На нас смотрят. Я не собираюсь перед тобой унижаться.
Он прячет телефон в карман и быстрым шагом направляется в сторону выхода. Я догоняю его и обхватываю за талию. Он грубо отталкивает меня и выходит на улицу.
Я несколько минут стою и смотрю, как он что–то покупает в больничном ларьке, а потом направляется к машине.