Он дождался, пока медсестра покинула палату, и продолжил:
– Я бы всё равно не уехал. Пациентов не передают вот так. Да и Вадим… Не представляю, что здесь он устроит, если я сбегу, – усмехнулся он.
Ах, вот в чём дело, оказывается. Вадим здесь тоже всем заправляет. Вот и влипла я снова.
Не успела расстроиться, как в дверь влетела Марья Фёдоровна.
– Ксюшенька, милая, – она сразу бросилась к моей кровати и обняла меня.
Это было так трогательно. Она давно относилась ко мне как мама. Но сегодня… в её глазах светилась нежность и любовь. Я не выдержала и горько расплакалась.
– Эй, эй, дамы, – встрял Павел Дмитриевич. – Тебе категорически нельзя плакать и волноваться, Ксения.
– С тобой тут хорошо обращаются? – строгим голосом уточнила она.
– Очень хорошо, Марья Фёдоровна. Не волнуйтесь, они все – хорошие люди.
– Я вижу. Почему тебя не привезли к нам?
– Понимаете…
– Где сам Мирон? Ты вообще как? Я ужасные вещи слышала. Что ты вообще в другую больницу попала.
– Я больше не с Мироном.
– Правда? Зайчик мой, – она снова притянула меня к себе. – Это же прекрасная новость, – за моей спиной она подала какие-то знаки мужчинам. – Где я могу её осмотреть?
– Мы сопроводим вас, – ответил Павел Дмитриевич. – Глеб, попроси, чтобы каталку привезли.
Спустя пару минут Глеб и Марья Фёдоровна помогли мне устроиться на каталке. И мы все вместе отправились на этаж ниже.
Сушинская всех выгнала из кабинета и занялась мной.
– Хорошо, что они тебя обезболили. Иначе было бы крайне неприятно. У меня новости, Ксения. И хорошая, и плохая. Не знаю, обрадуешься ли ты хорошей? Ты беременна.
– Я… Как? Он же всегда предохранялся?
– Так бывает. Нет стопроцентного средства. Сама понимаешь. Есть проблема. Образовался сгусток крови в матке. Пока неясно, что там происходит. Надо наблюдать. Если ты хочешь сохранить ребёнка…
– Очень хочу. Но Мирон, он же…
– Мы ему не отдадим твоего ребёнка. Я знаю Вадима Романова. Он не даст тебя в обиду. Скроем информацию, родишь и заживёшь счастливой жизнью. Ты же так давно хотела малыша.
– Да, очень хотела, – у меня от счастья отъехала крыша. – Но что со мной не так? Почему?
– Стресс, интенсивная физическая нагрузка или травма.
– Да, это могло повлиять, – мне стало страшно за моего малыша. – Это очень опасно?
– Появление единичных сгустков крови в первые недели беременности может быть вполне физиологической реакцией. Но может случиться отслойка эмбриона от стенки матки. У тебя сегодня сильно болел живот. Но радует, что лёгкое обезболивание тебе помогло. Значит, не всё так страшно. Спазмы, Павел Дмитриевич правильно поставил диагноз. И кровотечения у тебя нет. Но всё может измениться в считанные часы. Если решишь рожать, надо действовать. Пытаться сохранить малыша.
– А это возможно?
– Нежелательно, Ксения. Бывает так случается… В общем, природой заложено. Разные генетические аномалии, грубые пороки развития. Вот и не удаётся сохранить на раннем сроке. У тебя всего пять недель примерно. Но решать тебе.
– Я буду сохранять.
– Я в этом не сомневалась, – улыбнулась мне в ответ Сушинская. – Ну что? Ребятам сообщаем результат?
Глава 25
– Поздравляю, Ксю! – Вадим светился от счастья.
– Спасибо, – тихо ответила я, потому что за нами следила не одна пара глаз. – Тебе разве не надо на работу?
Нас опять оставили вдвоём. Он взял меня за руку и легонько сжал её:
– Работа подождёт. Ты просто вся светишься изнутри. Ксю, ты счастлива?
– Да. Я очень хотела ребёнка.
– Это здорово. Ты, главное, не волнуйся. Ни о чем не переживай. Мирон тебя больше никогда не побеспокоит.
– Есть какие–то новости?
– Есть. Только давай об этом потом. Когда малыш твой внутри обоснуется как следует, – он ласково улыбнулся. – Не стоит его сейчас тревожить. Просто верь мне. Всё будет хорошо. Я выставил охрану. Так что мышь не проскочит.
– Спасибо, Вадим. Проси, что хочешь взамен. Твоя помощь…
– Ксения, прекрати, – он резко прервал меня. – Друзья помогают просто так. Запомни это. У твоей двери охрана. В соседней палате разместился Виталий. Если что понадобится, сразу обращайся к нему. Мне, к сожалению, действительно уже надо идти. Завтра загляну к тебе. А ты поужинай и отдыхай. Сушинская согласилась за тобой присматривать. Даже обещала здесь переночевать. Будет следить за тобой, ведь пока угроза не миновала.
– Спасибо, – упрямо повторила я. – Не злись, Вадим. Ведь есть за что вас всех благодарить. И особенно тебя. Ты не представляешь, что значит для меня этот малыш. Я больше не буду одна.
– Я рад за вас двоих, – он снова мягко улыбнулся. – Ксю, не поднимай телефон от неизвестных абонентов. Хорошо? И от известных лучше тоже.
– Я и не собиралась.
– Вот и молодец. До завтра, – он поцеловал меня в щеку и тихо вышел из палаты.
Я поужинала и заглянула к Виталию. К нему должна была прийти Ольга. Он очень переживал, что она не выдержит такой темп работы. Они забыли, когда ночевали в своих квартирах.
– Ксю, ты давай это, возвращайся к себе. Мы все переживаем за тебя. Хочется, чтобы у тебя всё наладилось. А то Вадик сам не свой в последнее время. Он очень за тебя волнуется. Нас всех задёргал. А мы не знаем, чем ещё можно вам помочь. Мирон – последняя сволочь. Как такие только живут на земле.
– Виталик, спасибо. Пусть у вас с Ольгой не будет никогда таких проблем. Но я во многом сама виновата.
– Ты ни в чём не виновата. Он намного старше тебя. Вот и запустил свои грязные руки в твою жизнь. Чего не имел права делать. Задурил голову девчонке.
– Так Вадим ещё старше меня, – заметила я.
– Вадим – это Вадим. Всё, спокойной ночи, Ксения. Иди, тебе надо хорошо выспаться.
Виталий провёл меня до палаты. Я забралась под одеяло. Сегодня очень тепло было на улице, но меня всё равно немного знобило. Надо будет сообщить об этом Сушинской, когда она приедет.
Я не стала выключать телефон, как просил меня Вадим. А у него не хватило духу забрать у меня мобильник. Было видно, что он потянулся за ним, но быстро передумал. Убрал руку и отошёл подальше. Лишь попросил беречь себя.
Я выключила прикроватную лампу и решила немного вздремнуть. Марья Фёдоровна прислала сообщение, что приедет только через час.
Меня разбудил звонок. Поднесла телефон к уху и ответила, не открывая глаз:
– Да, я слушаю, – неприятная слабость накатила волной.
Кажется, моя температура растёт. Надо срочно сообщить об этом Виталию. Мысль ещё не успела пронестись в моей затуманенной голове, как на другом конце провода я услышала знакомый голос:
– Что же ты своих любовников ко мне подсылаешь?
Мирон! Я резко откинула одеяло и вскочила на ноги. Спросонья я не посмотрела на номер входящего вызова. Жар ещё больше прилил к моей голове, и я пошатнулась, больно ударившись ногой об стол.
– Интересно, – Мирон продолжал шипеть в трубку, – ты от кого беременна? От меня или нагуляла? Не зря я следил за тобой всё это время. Не давал мне покоя Вадим Романов. Отвечай, Ксюша. Это его ребёнок?
Я выронила телефон, а когда наклонилась, чтобы его поднять, то заметила на полу какую–то лужу. В полумраке я не видела, что это за жидкость. Но резкий специфический запах не оставлял мне никакого шанса – это кровь.
Я бросилась к двери, но меня снова повело в сторону от слабости. Я упала, но не смогла подняться. Слышала, как Мирон орал в трубку. Но мне было всё равно.
Я ползла в сторону двери. Мне нужно добраться до Виталия. Несмотря на моё состояние, голова работала чётко. Я понимала, ребёнка уже, скорее всего, не спасти. Но я хочу жить. Я обязана жить.
В коридоре ко мне подбежал охранник и позвал медсестру, которая сидела на посту. Виталий выбежал на крик и с ужасом разглядывал пятна крови, которые следом тянулись за мной. Он покачал головой.