Слава тут же ретировался, поняв с первого раза.
— Кошмар. Димка, ты такой охренительно горячий, когда бесишься, — замурлыкала Саша ему в шею, покусывая кожу губами.
— Саш, — опешил он, — ты чего несешь?
— Я теперь понимаю, почему меня так тянуло к тебе тогда. Ты же орал на всех. И меня это таааак волновало. И страшно было, и… мокро, — шептала Нестерова, пока вела языком по его шее к уху.
Дима замер, теперь едва помнив причину своей злости, однако Саша поспешила напомнить.
— И да, я специально. Потому что меня до одури бесит твое отстраненное равнодушие. Ты думал, что я сразу побегу к нему, да? Прыгну к нему в койку? Может даже прямо тут, у тебя дома. Почему бы нет? — зло шептала девушка прямо ему в ухо. — Такой сценарий расписал нам, да? Но уж прости, мы просто курили и трепались. Прости, я не хочу своего бывшего мужа. Прости, что не оправдала твоих ожиданий.
И вот теперь она первый раз дернулась, пытаясь уйти, но Дима держал крепко. Он прищурился, пронзая Сашку потемневшим от злости взглядом.
— Ненавижу, когда ты вот так делаешь, — прокаркал он.
— Как?
— Читаешь меня. Словно насквозь видишь.
В его взгляде было все: отчаяние, восхищение, желание, злость, беспомощность. Этот коктейль ударил Саше в голову сильнее текилы и сигарет. Она подняла руки, обняв ладонями его лицо, и попросила:
— Прямо сейчас. Поцелуй меня.
Ей не нужно было повторять дважды. Дима смял ее рот жесткими требовательными губами, сокрушая, сминая Сашку отчаянными поцелуями. Он не желал сдаваться один, упрямо тащил ее за собой в ту бездну, которая засасывала его с головой. Девушка знала, что губы будут болеть от его жалящих поцелуев, но все равно не останавливала Диму, получая какой-то извращенный кайф от легкой боли.
— Димка, черт, я так хочу тебя, — заскулила девушка, как только он насытился ее ртом и спустился к шее. — Хороший мой, родной, я с ума схожу… Это невыносимо.
— Повтори. Скажи, что хочешь меня, — потребовал Дима, крепко сжимая ее задницу.
— Хочу тебя… Пожалуйста, Дим, пожалуйста.
В этот момент Токарев отчаянно хотел утащить ее наверх и не менее отчаянно трахать всю ночь напролет, заставляя Сашку орать на весь дом. Но он помнил, что у него полная гостиная друзей, и Саша злоупотребила спиртным. Дима был почти уверен, что завтра она будет жалеть. Поэтому он пошел на компромисс и слегка погладил девушку между ног, отчего она громко застонала, снова умоляя.
— Еще, пожалуйста, — заныла Саша, толкаясь бедрами навстречу его руке. — Ты так нужен мне. Не касался меня вчера… Не смей так делать больше. Хочу твои руки, твой рот… Везде… Тебя всего…
Девушка извивалась от желания, цепляясь руками за Димины плечи, задирая вверх его майку, целуя, кусая, водя языком по оголенной коже.
— Господи, Сашка, какая же ты пьяная, — вдруг понял Дима.
— Плевать, — буркнула Нестерова, наконец стаскивая с него майку через голову.
«А мне, нет», — подумал Дима. Он изо всех сил старался остаться в уме, чтобы завтра в похмельном угаре Саша ни о чем не жалела. Но он не желал отказывать себе в удовольствии, ведь Саша просила его, умоляла. Этого Токарев ждал с самого Нового года.
Дима продолжал поглаживать ее между ног одной рукой, а вторую положил ей на грудь, проклиная Сашкин наряд. Она надела длинный худи и легинсы, которые сидели на ней слишком тесно. Помня, что они на кухне, куда может в любой момент кто-нибудь завалиться, Токарев лишь слегка приспустил ее штанишки, чтобы пальцы могли свободно действовать.
Сашка громко застонала, едва он коснулся ее горячей, влажной плоти. Дима поспешил закрыть ей рот поцелуем, хотя сам постанывал ей в губы.
— Охренеть, Саш. С ума сойти. Это все я, да? — спросил он, легонько водя пальцами по шелковистым скользким складочкам. — Ты всегда так течешь, когда я тебя ласкаю?
— Даже от поцелуев. Даже на людях. Я не могу это контролировать, — задыхаясь, призналась девушка.
— И не надо.
Дима специально не трогал клитор, понимая, что она готова взорваться и так. Ему хотелось растянуть процесс, научиться получать удовольствие не только от логического завершения.
— Ты специально, да? — заскулила Саша. — Специально дразнишь меня? Издеваешься?
— Думаешь, только тебе можно дразнить и издеваться, м? — ответил Дима, намекая, что она нарочно торчала с Денисом в курилке.
— Это был эксперимент, — выдохнула Нестерова, прикусывая его нижнюю губу.
— Удачный?
— Я не знаю. Он еще в процессе, — и, отбрасывая иносказания и смущение, Саша взмолилась. — Димка, пожалуйста, дай мне кончить. Не мучай.
— Скажи, что ты моя, — потребовал Токарев, ускоряя движение пальцев и подбираясь ближе к клитору.
— Твоя, — задохнулась Сашка, переполненная сладкой болью перевозбуждения и предчувствием скорого оргазма. — Вся твоя.
— Моя, — повторил за ней Дима, накрывая рот девушки своим, чтобы заглушить крики подступающего оргазма.
Он надавил большим пальцем на клитор, слегка массируя им пульсирующий комочек, и Сашка вся затряслась. Токарев продолжал давить на сладкую кнопку, продлевая оргазм. Два его пальца скользнули внутрь, чтобы ощутить сладкие сокращения и там. Девушка прерывисто дышала, по ее телу проходили все новые и новые судороги разрядки. Дима глотал ее стоны вместе с признаниями в любви, которые грозили вырваться из его рта.
Последнее время он изо всех сил старался не зацикливаться на собственных чувства, полагая, что сейчас Саше рано о них сообщать. Но видеть, как она стонет, умоляет, кончает и при этом не сказать, как он сильно ее любит, стало для Токарева тяжелым испытанием.
Как только Нестерова обмякла, слегка откинувшись назад с блаженной улыбкой, Дима аккуратно убрал руку. Он не успел даже подумать, как было бы классно облизать пальцы, чтобы почувствовать ее вкус, а Сашка уже втянула их в свой рот, посасывая. Токарев ошалел. Девушка чмокнула подушечки пальцев, довольно улыбаясь.
— Ты даже представить не можешь, каким счастливым меня делаешь, — пробормотал Дима, накрывая ее губы своими, чтобы попробовать хотя бы с них вкус Сашкиного оргазма.
— Твое счастье недвусмысленно упирается мне в живот, — хихикнула Нестерова.
Токарев усмехнулся, поправляя на ней легинсы и подхватывая под попу, чтобы усадить девушку на ближайшую столешницу. Они снова целовались, обмениваясь шуточками и подколками.
— Теперь понятно, почему ты ни с кем не спишь. У тебя волшебные руки, — посмеивалась Сашка.
— Не волшебник, только учусь, — отвечал Дима, улыбаясь.
— Может, и меня научишь?
— Если будешь хорошо себя вести.
— А если плохо?
— Тогда я сразу покажу. Мне кажется, или ты немного протрезвела?
— Немного.
— Не пей больше, хорошо?
— Ладно.
Саша спрыгнула со стола, крепко обняла Диму. Хмель и возбуждение действительно покидали ее, уступая место иррациональной тревоге.
— Эй, голуби, вас все потеряли, — раздался у двери голос Дениса.
— Иди поиграй, — попросил Дима Сашку.
— А ты? — с тревогой спросила девушка.
— Я немного успокою свое счастье и присоединюсь, — шепнул ей на ухо Токарев, красочно скосив глаза в область паха, где у него действительно было все приподнято.
Не в силах скрыть улыбки Сашка вышла из кухни, даже не обратив внимания на Дениса, который продолжал стоять в дверях.
— Мутишь с моей женой, да, Митяй? — спросил Деня словно между прочим, как только Саша вышла.
— Она давно тебе не жена, — напомнил Дима, у которого почти сразу все упало.
— Мог бы сказать мне сразу по телефону. Я бы понял.
— Мы не афишируем.
— Да ладно. Люди же не слепые, — закатил глаза Бирюков.
— Дэн, ты играть приехал или действовать мне на нервы? — начал терять терпение Токарев.
— Играть, Мить, играть. Только…
— Только что?
— Ты не обижай ее.
— Сам понимаешь, чего говоришь?
— Ты в курсе, да? Костян рассказал?
— Нет. Саша.
— Хм… Значит верит тебе. И все равно, Мит, не обижай Сашку. Ей достаточно и меня было и этого…