— Пожалуй, я готова закончить ужин, — проговорила Саша, откладывая приборы.
Когда принесли счет, она оценила крулость суммы и аккуратно предложила Жене:
— Давай пополам?
Сергеев кивнул. Саша торопилась к парковке, желая скорее закончить эту встречу, чтобы спокойно подумать обо всем дома. Но Женя принял ее спешку на свой счет. Как только они подошли к машине, он схватил Сашу за талию и, крепко прижимая к себе, впился в ее рот страстным поцелуем. Нестерова сначала растерялась, а потом растворилась в нем. Она вспоминала эти губы, жесткие и требовательные, с … удовольствием. Девушка словно заново переживала все поцелуи с Женей. Первый, со вкусом дешевого пива, — на танцполе в клубе. Следующие, отчаянные и жаждущие, как могут целоваться только без ума влюблённые и молодые. Прощальные, соленые от ее слез, когда Женя уезжал домой. Голодные и болезненные от его щетины после недели в поезде, когда он вернулся год спустя. И как он крепко прижался губами к ее рту, оставляя на вокзале совершенно разбитую, размазанную.
— Поехали к тебе… — судорожно выдохнул Сергеев, наконец оторвавшись от нее.
— Нет, — прошептала Саша, прижимая ладонь к щеке, по которой скатилась слеза.
— Прости, — Женя тут разжал объятья, потянулся к ее лицу, но Нестерова отшатнулась. — Просто это платье… И ты вдруг решила закончить… Я подумал…
— Я изменила тебе, Жень, — неожиданно даже для самой себя призналась Саша. — Дважды. Когда я звонила, чтобы бросить тебя, то была влюблена в своего друга. А потом… Потом я познакомилась со своим бывшим мужем. Я спала с ним, пока ждала, — Саша нарисовала воздушные кавычки, — тебя.
— Зачем ты мне это говоришь сейчас? — сощурился Женя.
— Чтобы ты прекратил делать из меня святую мученицу. Да, ты бросил меня, но я в полной мере это заслужила. Я уже не была наивной девственницей, в которую ты влюбился.
— Мне все равно, — упрямился Сергеев.
— А мне — нет.
— Саш, — Женя снова приблизился к ней вплотную, тараторя: — Не пори горячку. У нас же все так хорошо шло. Я не буду давить, обещаю. Давай завтра сходим, развеемся. Я по телеку рекламу видел, классный бар в кантри стиле, там по субботам прикольные шоу с танцами, ты же любишь…
— Салун «ДТ»? — улыбнулась Саша, принимая это за знак свыше.
— Да, вроде да, — кивнул Женя.
— Это Димин бар.
— Какого Димы?
Нестерова задрала голову и с гордостью уточнила:
— Моего Димы. Димы Токарева.
— Значит, он все-таки твой? — не без яда в голосе прокаркал Сергеев.
— Мой, — кивнула девушка и, решив расстаться с любовью всей своей жизни по-хорошему, сказала: — Я все эти годы так злилась на тебя, Жень. Даже на бывшего мужа так не злилась, как на тебя. Но ты все правильно сделал. Вначале я очень сильно тебя любила… потом я тебя до смерти ненавидела. Потом мне ужасно хотелось, что бы ты узнал о моих успехах и понял, как ты ошибся. А сейчас… сейчас я думаю, если бы я не обожглась тогда так сильно, ничего бы из меня не получилось. Я думаю, хорошо, что ты на мне не женился. Потому что тогда я бы разминулась с единственным и очень любимым моим человеком.
Саша взяла паузу, ожидая, что Женя узнает цитату из «Москва слезам не верит», но Сергеев, казалось, впал в ступор.
— А у тебя все будет хорошо, — решила закончить монолог Алентовой Саша.
Девушка на мгновение приникла к губам Жени своими.
— Прощай. И, пожалуйста, не звони мне больше, — с этими словами Сашка села в машину и дала газу, без сожаления оставляя Женю и все свои детские мечты на загазованной парковке.
Привычным движением Саша потянулась к пачке сигарет, прикурила. Но глубокая затяжка в этот раз не принесла удовольствия, а лишь мерзко обволокла ком, вставший в ее горле.
— Ну уж нафиг, — ругнулась Саша, выбрасывая в окно сигарету, а потом и всю пачку. — Я завязала с этим дерьмом.
Она моментально почувствовала облегчение, и тут же слезы вырвались из глаз, размывая дорогу перед глазами.
— Будь дома, будь дома, будь дома, — шептала девушка, стараясь держаться в рамках скоростного режима, хотя ей до зуда хотелось втопить педаль в пол, чтобы рвануть на всех порах.
— Дура, какая же я дура, — скулила Сашка, давясь истеричным смехом, размазывая по щекам слезы, которые не переставали хлестать из глаз бурным неуправляемым потоком.
Сердце подпрыгнуло к горлу, когда полчаса спустя она остановила машину у ворот Диминого коттеджа. Сашка заставила себя успокоиться, стерла платком потекшую тушь, надеясь, что не вызовет у Димы отвращения в зареванном виде. Последний раз шмыгнув носом, она протянула руку в открытое окно и нажала кнопку звонка.
— Будь дома, будь дома, будь дома, — снова зашептала Саша, слушая трели домофона.
Часть 3
Дима сидел в гостиной-кинотеатре в компании бокала вина и книжки. В камине уютно потрескивал огонь, возле которого на полу, обложившись подушками, и устроился Токарев.
Все эти долгие две недели он отчаянно скучал по Сашке. Дима полагал, что традиционное субботнее сборище друзей в честь покера его отвлечет, но не вышло. Он весь вечер таращился на дверь, надеясь, что Саша все-таки приедет поиграть. В итоге Дима почти заработал себе косоглазие и спустил кучу денег, делая ставки невпопад. Злясь на себя, Нестерову и друзей, которые бессовестно нажились на его печали, Токарев отменил очередную сходку. Он предпочел провести выходные с книгой, которую ему разрекламировала Сашка. С вином, которое обожала Сашка. В маленькой гостиной с камином, которая была Сашкиной любимой комнатой в его доме. В общем, Дима сублимировал по полной.
Стараясь не вспоминать, каким грустным был голос у Нестеровой, когда она звонила ему пару дней назад, Токарев открыл «Дэнс, дэнс, дэнс» Харуки Мураками. Через пару часов Дима вспоминал Сашу очень разными словами и не всегда цензурными, потому что даже его, сорокалетнего мужика, начало слегка потряхивать от жутковато забористого сюжета японского психа. Он аж подпрыгнул, когда запел звонок домофона.
— Книжечка, мать твою, — ругнулся Дима, переворачивая томик страницами вниз, чтобы не искать закладку, и продолжая бубнить себе под нос. — Кого там принесло на ночь глядя, интересно? Человека-овцу?
— Кто там? — спросил Дима в домофон, пытаясь разглядеть на экране через зимнюю темноту машину, которая стояла у ворот.
— Саша, — ответил ему родной голос. — Можно к тебе?
— Конечно, — взволнованно отозвался он, нашаривая кнопку ворот на панели.
— Дим, и гараж открой т-тоже, — слегка запинаясь, неуверенно попросила Саша, — пожалуйста?
— Хорошо, открываю.
Он наконец нашел все кнопки, едва сдерживаясь, чтобы не выбежать на улицу встречать Сашку. Дима с трудом нажал на тормоз, уговаривая себя не радоваться раньше времени. Хотя обычно Нестерова парковала Жука в гараже, а не во дворе только, когда собиралась остаться на ночь, и это не могло не радовать сейчас хозяина дома.
Спустя несколько долгих минут, которые показались Токареву вечностью, раздался робкий стук дверного молотка.
— Димка, — девушка повисла у него на шее, едва он открыл дверь.
— Господи, Сашка, ты вся дрожишь, — переполошился Токарев, чувствуя, как она вибрирует в его руках, — Что случилось? Это он? Он обидел тебя?
Дима буквально отодрал от себя Сашу, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Ты плакала! — диагностировал он.
— Это просто… от волнения. Я ехала… к тебе. Ты сказал приезжать, но…
Она замерла, не закончив фразу. Саша убрала его руки со своих плеч, сделала шаг назад, дернула за пояс и сбросила пальто. Оно упало на пол к ее ногам, оставив Сашу стоять перед Димой в чулках и коротенькой комбинации. Токарев сглотнул.